За штурвалом Ан-2 в момент катастрофы находился 23-летний пилот Владимир Серков.
Позднее следствие выяснило, что столкновение с домом было неслучайным. Владимир намеренно пошёл на таран квартиры своего тестя, где в тот момент, по предположению лётчика, должна была находиться его жена Татьяна с двухлетним сыном Романом. Он не знал, что Татьяна, Роман и его тесть с тёщей в это время были на даче.
Жильцы дома, знавшие семью, рассказали RT, что отношения между супругами были сложными. Татьяна разводилась с Владимиром, уехала с сыном к родителям, и, как говорят соседи, уже встречалась с неким капитаном, которого за роман с замужней женщиной якобы лишили звания и выгнали из партии.
Владимир, по словам знакомых семьи, просил Татьяну повременить с разводом. Он хотел уехать работать за Полярный круг, а одним из условий, необходимых для этого, было соответствующее семейное положение. Жена пилота настаивала на разводе, её в этом поддерживала мама.
За два дня до катастрофы Ольга Юрова услышала ссору, доносившуюся из квартиры родителей Серковой, а потом видела, как Владимир измерял в шагах расстояние от будки до дома. Она уверена, что уже тогда лётчик рассчитывал свой последний полёт.
В 08:06 26 сентября командир воздушного судна 116-го лётного отряда Владимир Серков без разрешения диспетчера поднял в воздух Ан-2 с новосибирского аэродрома Северный.
Через десять минут самолёт врезался в стену между третьим и четвёртым этажами первого подъезда дома на Степной.
Ольга Юрова считает, что дом уцелел лишь чудом: «Самолёт попал в лестничную клетку. Если бы попал в квартиру тёщи Серкова, то вылетел бы насквозь и от дома бы ничего не осталось».
Покорёженный самолёт рухнул у подъезда, двигатель отбросило внутрь дома, а топливо из бака выплеснулось на лестничную клетку и загорелось. В доме начался пожар.
Пожарные расчёты прибыли на место происшествия через пять минут. «Они приехали — а у них нет воды, говорят, мы у них уже четвёртый пожар за утро, — вспоминает Борис Сулеев. — Но они нашли гидрант и быстро потушили огонь, в общем-то, всё сделали, что смогли, учитывая, что топливо вспыхнуло мгновенно».
Поскольку лестница была объята пламенем, людей спасали через окна, вспоминают очевидцы трагедии. Пожарным на помощь пришли жильцы соседних домов: держали одеяла, на которые прыгали погорельцы.
«Мы прыгали с пятого этажа, — говорит Ольга Юрова. — Я бросила племянника, тётя прыгала сама, но неудачно, получила травмы. А маму пожарные снимали: она хотела выйти из квартиры, открыла дверь — и весь огонь ей, конечно, в лицо полыхнул. Она обгорела».
Борис Сулеев добавляет: «Анютку, дочку Вовы Пушенко с пятого этажа, на верёвке спустили, а вот жена его и сын Егорка сгорели». Всего трагедия унесла жизни пяти человек: сам лётчик погиб на месте, трое жильцов, в том числе двое детей шести и четырёх лет, сгорели в квартире. Ещё один четырёхлетний ребёнок через неделю умер в больнице от ожогов. По словам Бориса Сулеева, двое погибших детей приходились племянниками одной из жительниц дома и в момент происшествия гостили у своей тёти. Их мама умерла следом за ними от сердечного приступа, она не входит в число жертв катастрофы.
«Квартиры были разграблены»
Алексей Батяев, в 1976 году ученик пятого класса, жил в третьем подъезде этого дома. Тем утром они с мамой поехали в центр города: «Возвращаемся — а у дома всё оцеплено милицией, работают пожарные, никого не пускают, если только паспорт с пропиской не покажешь, что тут живёшь. Я занял наблюдательный пост на третьем этаже: оттуда было видно валяющийся хвост самолёта у первого подъезда, потом привезли брезент и всё им зачехлили от любопытных взглядов».
Когда все разошлись, любопытный пятиклассник с друзьями проник в пострадавший подъезд: «Прямо в стене висел двигатель от самолёта. Колесо и рация валялись неподалёку в какой-то квартире. Нам, мальчишкам, конечно, было безумно интересно».
Первые два подъезда дома были сильно повреждены. Всего от врезавшегося самолёта и пожара пострадало около 30 квартир, которые в наступившей суматохе потом ещё и ограбили, описывает Батяев: «Ничего ценного не оставалось. Даже меховой воротник с пальто кто-то срезал».
О мародёрах, которые, в частности, вынесли вещи из квартиры соседа, потерявшего жену и ребёнка, говорит и Борис Сулеев: «Мы ещё легко отделались, только кухня немного выгорела: шкафы, холодильник. Чепуха по сравнению с тем, что было у других».
За ликвидацию последствий катастрофы местные власти взялись сразу. По воспоминаниям Алексея Батяева, начало дома обнесли дощатым забором, пострадавшие два подъезда разобрали, двигатель вытащили, а перекрытия демонтировали. Людей из уцелевшей части дома на время ремонта никуда не переселяли.
«Пока шёл ремонт, в доме было очень холодно: когда я спал в своей комнатке, у меня на стене был слой инея. За зиму отремонтировали два подъезда и заселили людьми: как жившими в доме до трагедии, так и новыми», — рассказывает он.
Сведений о том, куда переехали после катастрофы жена и сын лётчика, у жильцов дома нет. Тесть и тёща Владимира Серкова тоже не вернулись в свою квартиру. Уехать из того дома на Степной улице предпочёл и Владимир Пушенко с оставшейся в живых дочерью. По словам Бориса Сулеева, сейчас его бывший сосед счастливо нянчится с внучкой.
«Квартира с балконом»
Сейчас в квартире №9 живут супруги Анджиановы — Николай и Надежда. В 1976 году они жили в том же первом подъезде, в третьей квартире на первом этаже. Потом они обменяли свою квартиру на эту из-за наличия балкона.
Николаю тогда было 27 лет, его жене — 25. Он вечером пятницы уехал на охоту — «пострелять уток». Жена уговорила взять с собой шестилетнюю дочь. Анджианов вспоминает, как они с дочерью «нажарили уток, наелись, вернулись, а тут уже самолёт прилетел». Когда они подходили к дому, то увидели, что периметр оцеплен МВД. Дочь испугалась, стала звать маму. И тут они разглядели Надежду, выходящую из подъезда со сковородками в руках.
Николай хорошо знал Самуила Котова — тестя лётчика. Котов был начальником отделения милиции, потом пошёл работать в домоуправление. Отдал дочке квартиру, где она жила с мужем, поскольку у него была ещё одна — двушка на Степной.
«Хороший человек, помогал мне работой и дельным советом. У меня благодаря ему жизнь пошла по другой линии», — говорит Николай Анджианов.
По его словам, жильцам пострадавших квартир не дали никакой компенсации: «Нам ничего не заплатили, ничем не помогли. Квартиру нашу пожарные залили, всё попортили, в хлам превратили. И нас оставили, как было. У меня жена по сей день болеет после этого самолёта — не может опомниться, из больниц не вылезает».
Алексей Батяев рассказывает, что инцидентом заинтересовался КГБ: «Я сам видел, что некоторые зеваки снимали всё это дело на фотоаппараты. Но тут же подбегали люди в гражданском и засвечивали плёнки».
RT отправил в ФСБ запрос с просьбой ознакомиться с архивами по данному делу. В ответе сообщалось, что материалы утеряны и история эта осталась лишь в категории «городских легенд». Поскольку папки с показаниями утрачены, то свидетельства очевидцев, хоть и не подкреплённые документами, остаются единственным следом забываемой с годами истории.
