На этом фоне Аляска не выглядела выгодным активом. Экономическим смыслом освоения американских территорий был, в первую очередь, пушной промысел. Однако к середине XIX века этот ресурс был в значительной степени исчерпан. Российские промышленники, находясь вдалеке от «государева ока», не заботились о сохранении природных ресурсов. Морской зверёк калан, мех которого и представлял самый ценный ресурс, уже тогда находился на грани уничтожения из-за бесконтрольного промысла.

Прагматичный расчёт
Ни российское правительство, ни жители русской Аляски не имели представления о том, что регион богат золотом и нефтью. Да и ценилась нефть в те годы совсем не так как сегодня. Аляска находилась в долгих месяцах морского пути от Санкт-Петербурга и реальной возможности контроля за ней у правительства не было. Скептикам также можно напомнить, что за освоение северо-востока азиатской части страны Россия как следует взялась лишь в советские годы. Вряд ли бы Аляску осваивали быстрее и эффективнее, чем Чукотку.

Русская церковь на острове Кадьяк у южного побережья Аляски. Земля покрыта вулканическим пеплом после извержения вулкана Катмай © The Library of Congress

Наконец, лишь незадолго до продажи Аляски Россия заключила Айгунский и Пекинский договоры. По ним в состав государства вошли значительные территории Дальнего Востока, всё нынешнее Приморье, значительная часть современного Хабаровского края и Амурской областей. Всё это «хозяйство» требовало интенсивного освоения (именно с этими целями был основан Владивосток).

Айгунский договор был заслугой выдающегося администратора, генерал-губернатора Восточной Сибири графа Николая Муравьёва-Амурского, которого каждый россиянин сегодня знает по изображению его памятника на пятитысячной купюре. Именно он был автором идеи продажи Аляски. А уж Муравьёва-Амурского сложно упрекнуть в отсутствии патриотизма. Его позиция сводилась как раз к рациональному выбору, хорошо выраженному в пословице: за двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь.

России предстояло или закрепиться на богатейшем Дальнем Востоке, или продолжать цепляться за отдалённую Аляску. При том что в российском правительстве понимали, если американцы или британцы из соседней Канады возьмутся за отдалённый форпост всерьёз, то воевать на равных с ними не получится — слишком велики расстояния для переброски войск, слишком уязвима инфраструктура.

Аляска в обмен на империю
Продажа удалённых территорий не являлась какой-то уникальной российской практикой. В начале XIX века Франция продала США гораздо более тёплую, близкую к метрополии и богатую очевидными на тот момент ресурсами Луизиану. Свежими и неприятными примерами были Техас и Калифорния, уступленные Мексикой за бесценок после прямой американской агрессии. Между луизианским и техасским вариантом Россия выбрала первый.

В 60-е годы XIX века США и Россия находились на пике дружественных отношений. Поводы для политических конфликтов между государствами ещё не появились, к тому же Россия оказала поддержку Вашингтону в ходе Гражданской войны. Поэтому переговоры о продаже Аляски шли в спокойном тоне и на взаимовыгодных условиях, хотя и не обошлось без торга. Никакого давления США на Россию не оказывали, да и не имели для этого ни оснований, ни инструментов. Передача американских территорий США стала хотя и секретной, но совершенно прозрачной для самих участников сделкой.

За Аляску Россия получила около 11 миллионов рублей.
Сумма по тем временам значительная, но всё же меньшая, чем, например, стоимость Луизианы. Даже с учётом такой «бросовой» цены с американской стороны далеко не все были уверены, что покупка себя оправдает.

Вырученные за Аляску деньги были потрачены на железнодорожную сеть, которая тогда только строилась в России.
Так что сделке с Аляской мы обязаны развитием российского Дальнего Востока, железным дорогам, а также успешным реформам Александра II, которые обеспечили России экономический рост, вернули международный авторитет и позволили избавиться от последствий поражения в Крымской войне.