В прошлом командующий войсками коалиции в Афганистане генерал Дэвид Барно считает, что использование Россией иранской авиабазы отражает всю сущность внешней политики Владимира Путина:

«Это в очередной раз напомнило нам о том, что Путин хочет лишний раз показать: Россия — серьезная военная сила, та, которая никогда не постесняется сделать выпад против Соединенных Штатов и их друзей».
Однако решение предоставить России авиабазу Хамадан вызвало столь неоднозначную реакцию, что министр обороны Ирана Хосейн Дехган упрекнул Москву в «показухе». Теперь, возможно, обе стороны начнут отступать от соглашения об использовании иранской базы, из-за чего может сложиться впечатление, что взлет российских самолетов с авиабазы Хамадан был единичным случаем, рассуждает журнал.

Тем не менее, использование Россией иранской базы — весьма значимое событие, причем не только для войны в Сирии, но и в более широком политическом контексте, уверен National Interest.

Во-первых, вылеты с запада Ирана дали возможность российским Ту-22М3 нести меньше топлива и, как следствие, больше бомб и совершить больше заходов на цель. Полеты в Сирию из Ирана также позволили Москве не слишком беспокоиться о нарушении чужого воздушного пространства, как это было в случае с Турцией, напоминает журнал.

Взлетая с иранской базы, по пути в Сирию российские бомбардировщики пересекают Ирак, который пока не может охранять свое воздушное пространство, что делает полет проще и для российских пилотов, и для российских властей. Москва учтет все эти факторы, когда вновь придет время просить Тегеран о предоставлении авиабазы.

Во-вторых, пусть на базе Хамадан российские пилоты были лишь «гостями», использование базы помогло Путину «в очередной раз на глазах у всех поставить президента Обаму в неловкое положение», считает National Interest.

«Россия знает, чего хочет в Сирии: правительство в Дамаске — ее сателлит, и она направит военные ресурсы на поддержку режима и укрепление своих позиций. Так, когда переговоры возобновятся, Москва получит шанс добиться наилучшего для себя соглашения».
Вашингтон действует не столь последовательно: для США Башар Асад — раковая опухоль, которая не позволяет победить терроризм в Сирии, но опухоль не столь злокачественная, чтобы решиться на продолжительное военное вмешательство.

В-третьих, сближение России и Ирана рискует развеять оптимистичные ожидания администрации Обамы относительно частичного изменения региональной политики Тегерана после подписания соглашения по иранской ядерной программе.

Хотя летом прошлого года Вашингтону и Тегерану удалось достичь компромиссного решения по поводу обогащения урана и с тех пор страны поддерживают более частые контакты, в ближневосточных конфликтах США и Иран по-прежнему разведены по разные стороны баррикад, констатирует National Interest.

Единственное, что может порадовать США в истории с иранской авиабазой, — это то, что предоставление России авиабазы Хамадан оказалось столь щекотливым вопросом иранской политики, что, «как только поднялся шум, Тегеран перекрыл Москве кислород». Министр обороны страны Хосейн Дехган заверил общественность, что никакого письменного соглашения об использовании базы Москвой нет.

Иранские власти были явно недовольны тем, сколь пристальное внимание Россия привлекла к сотрудничеству, которое не следовало афишировать. Заставит ли «показуха» Москвы в следующий раз отказать ей в предоставлении базы, покажет время. Но что предельно ясно уже сегодня — «Москва все так же использует сирийский конфликт для демонстрации силы».