В общем, Янукович для Порошенко тогда был чисто формальным конкурентом, который мог плакать в Ростове-на-Дону, но воевать за власть в Киеве был неспособен.
Куда большую опасность представляли уже состоявшиеся бенефициары государственного переворота: команда Яценюка-Турчинова, безраздельно господствовавшая на политической арене Украины в первые три месяца после захвата власти.
За это время они успели установить контроль над государственным аппаратом, включая силовой блок, более-менее приручить «вольных нацистов» из формировавшихся в тот момент добровольческих батальонов. К моменту прихода Порошенко к власти они уже даже начали гражданскую войну в Донбассе и объявили её войной с Россией.
При этом сам Порошенко не имел политической команды. Он был для этого слишком скуп, даже своё идеологическое оружие — «5-й канал» умудрился перевести на самофинансирование, тем самым резко снизив его эффективность. Он не обладал широкой поддержкой населения (частично надутый, частично фальсифицированный по команде американского посла Джеффри Пайета президентский рейтинг мог быть сдут с такой же скоростью, что и надут). У Порошенко не было своих людей в силовом блоке и не было личной нацистской гвардии (как, например, «Правый сектор» у Наливайченко).
Можно было бы сказать, что и внешнеполитическим и внутриполитическим игрокам Порошенко был нужен не больше, чем Янукович. Но справедливее будет провести параллель с выдвижением на первую позицию Брежнева участниками антихрущёвского переворота. В том смысле, что Леонида Ильича тоже рассматривали как временную фигуру, необходимую лишь до тех пор, пока не определился расклад сил между основными группировками. Ну, а потом оказалось, что он пересидел практически всех соратников.
Везунчик Порошенко
Впрочем, необходимо оговориться. Брежнев и сам оказался более матёрым политиком, чем думали его коллеги. А Порошенко просто повезло с внешними условиями.
Его откровенная слабость во внутренней политике компенсировалась ожесточённой борьбой за власть, дающую доступ к бюджетным и кредитным деньгам, между ведущими финансово-политическими группировками. Отсутствие личного силового ресурса балансировалось привычкой армии подчиняться, тотальным выведением из игры скомпрометированного Майданом МВД, концентрацией СБУ на борьбе с идеологическим противником, а также отсутствием единства в рядах нацистских боевиков, которых оказалось сравнительно легко натравливать друг на друга.
В плане внешнеполитическом Порошенко тоже повезло. США не смогли полностью продавить на Украине свой сценарий, но и у России не хватало ресурсов для того, чтобы втянуться в открытую борьбу за Киев с коллективным Западом, в условиях отсутствия на Украине политической силы, на которую Москва могла бы опереться как на надёжного партнёра.
В результате борьба внешних сил за Украину оформилась в позиционный тупик, нашедший внешнее выражение в минском перемирии. Для каждого из внешних игроков разрушение хрупкой конструкции, обеспечивающей хотя бы внешнюю стабильность киевского режима, несло непредсказуемые риски. Каждый пытался выиграть время для улучшения своих позиций.
В результате все оказались заинтересованы в недопущении нового переворота, после которого придание новой киевской власти хотя бы формальной легитимности стало бы задачей неразрешимой.
В общем, ни у кого из сильных игроков, сконцентрированных вокруг слабого Порошенко как внутри страны, так и за её пределами, не оказалось достаточно сил, чтобы качнуть ситуацию в свою пользу. Они предпочли не рисковать, в результате чего президентская должность безо всяких усилий со стороны Петра Порошенко превратилась из точки нестабильности в точку временной стабильности.
В свою очередь, это обеспечило приток ресурсов, включая внутриполитических союзников, и ослабило внутриполитических конкурентов (Коломойского, Яценюка, Наливайченко), вплоть до возможности для Порошенко игнорировать их особые связи в США.
Упущенные возможности
Тем не менее, исключительные условия, предоставленные ему судьбой, Порошенко использовал совершенно бездарно. Его главной проблемой, лишающей его возможности любого внутриполитического или внешнеполитического манёвра, является война в Донбассе.
Мир любой ценой был для Порошенко жизненной необходимостью. Отвод войск и начало реальных переговоров об урегулировании кризиса давали ему ряд преимуществ.
Во-первых, суверенитет Украины над Донбассом международными посредниками (Франция, Германия, Россия) под сомнение не ставился. Это можно было подать как серьёзную победу.
Во-вторых, летом — осенью 2014 года формирования ополченцев существовали в полупартизанском формате. Понадобилось два года скоординированных усилий Москвы и властей Донецка и Луганска, чтобы с огромным трудом превратить их в регулярную армию. При отсутствии реальных боевых действий добровольцы практически не имели бы стимула к объединению в регулярные, централизованно управляемые формирования. Сломать партизанщину и наладить в ДНР/ЛНР нормальное управление было бы на порядок труднее. Украинская пропаганда имела бы отличное поле для выгодного сравнения ситуации в свою пользу.
В-третьих, отсутствие боевых действий, обстрелов, потерь, сохранение свободной коммуникации с Донбассом, сохранение там украинского экономического и финансового присутствия тысячами личных нитей связывало бы Донбасс с Украиной. Республиканское же руководство, лишённое возможности апеллировать к тому, что на Украине значительно хуже, и к тому же Киев проводит политику геноцида населения Донбасса, подвергалось бы значительно более резкой критике местных жителей, рисковало бы потерять поддержку и провиснуть.
В-четвёртых, не разоряясь на бессмысленную войну, сохранив единство экономического комплекса, не обрывая резко все связи с Россией (что делалось также под предлогом войны), Киев мог бы изыскать внутренние ресурсы для проведения более адекватной экономической и социальной политики. Буквально оказался бы более независим от доброй воли ЕС и МВФ, которые уже год как денег не дают, а учить жизни продолжают.
В-пятых, у Порошенко были бы развязаны руки для расправы с нацистскими боевиками, поскольку они срывают перемирие. Таким образом, он мог бы укрепить государственные силовые структуры (его естественную опору) и ликвидировать частные армии «вольных стрелков».
Это были бы непростые процессы. Пришлось бы рисковать и принимать сложные и неоднозначные внутри- и внешнеполитические решения. Но это была бы активная позиция, дававшая Порошенко шанс. В условиях же, когда главные игроки уравновешивали друг друга и никто не желал решиться на резкое изменение баланса, при проведении минимально адекватной политики шанс был весьма неплох.
Назло всем
Порошенко всё сделал с точностью до наоборот. Войну, развязанную Турчиновым, Яценюком и Коломойским как раз тогда, когда стало ясно, что президентом будет Порошенко, и как раз для того, чтобы максимально ограничить его свободу действий, Порошенко прекратить не решился. Хоть и обещал это в ходе предвыборной кампании, и социология показывала, что такое решение, непопулярное в среде постпереворотной элиты и нацистских боевиков, было бы поддержано подавляющим большинством населения.
Отказавшись от прекращения войны, Порошенко начал на войне зарабатывать (не как президент, но как бизнесмен), тем самым включив возможности своей должности в процесс разрушения украинской экономики. С этого момента, чем хуже было Украине как государству, тем лучше было Порошенко как бизнесмену.
Дальше его решениями руководила уже логика бизнеса, а не политики.
Политика требовала ликвидировать нацистские вооружённые формирования как главный источник угрозы. Без них Яценюк-Турчинов-Коломойский ничего из себя не представляли, их мог в любой момент арестовать любой прокурор.
Но Порошенко постарался выжить с должностей Коломойского и Яценюка как людей, контролирующих финансовые потоки, при этом не тронул Турчинова, должность которого позволяет попытаться перехватить контроль над силовиками.
Нацистские батальоны не были разогнаны. Их в полном составе инкорпорировали в армию и МВД. В результате силовые структуры оказались нацифицированы и теперь уже не могут быть надёжной опорой Порошенко в силовом противостоянии с нацистами. Нацисты теперь сами силовики.
Ну и Донбасс в результате двух лет войны потерян окончательно. Теперь вернуть его в состав Украины не могут никакие международные соглашения.
В общем, за два года исключительно благоприятной политической конъюнктуры Порошенко свои позиции не усилил, а ослабил, о чём открыто говорят уже даже украинские политики и эксперты. Но благоприятная конъюнктура рано или поздно заканчивается, а проблемы остаются.
Сегодня внешне укрепившиеся позиции украинского президента на деле являются более слабыми, чем в момент вступления в должность в мае 2014 года. Обстоятельства складываются так, что тюрьму в Гааге он уже может рассматривать не как наказание, а как спасение.
