Андрей Пургин:

- До начала русской весны я и мои соратники почти 10 лет занимались работой по созданию Донецкой Народной республики. Поэтому на «крымский сценарий» мы не надеялись. И вот почему: Крым был автономией, а мы – областью. То есть, автономная республика юридически уже имела суверенитет, и ее народ мог на референдуме решать свою судьбу. Донбассу предстояло пройти более долгий политический процесс и преодолеть больше юридических тонкостей.

Но, осознавая, что нам предстоит длительная политическая борьба, мы даже предположить не могли, что правительство Украины начнет раздавать оружие бандитам и отправлять их в Донбасс для уничтожения своего же народа. Шокировала и Одесская Хатынь в Доме профсоюзов, и варварские действия карателей в Мариуполе и Красноармейске, где огонь был открыт по толпе мирных жителей.

Роман Лягин:

- Без сомнения у нас были и надежды и ожидания, что и в Донбассе сработает «крымский сценарий» и всё решится без кровопролития. Но понимали мы и другое – русским братьям мало освободить только Донбасс. Им нужен весь юго-восток, где живут русские люди, которых угнетают, запрещая говорить на родном языке, развивать свою культуру. И сейчас, несмотря ни на что, нам нельзя останавливаться. Надо идти только вперед.

Борис Литвинов:

- Еще осенью 2013 года, когда в Киеве только начинались события на майдане, я побывал там и понял, что всеми этими процессами управляют извне. В Донецке местные руководители убеждали народ, что происходящее в столице нас не касается. Там делается большая политика, а Донбасс должен работать и приносить дополнительную прибыль в карманы богачей.

Разумеется, такое положение вещей не устраивало жителей нашего края. Чаша терпения переполнилась, когда в канун 23 февраля 2014 года по Донецку разъезжали националисты с украинскими флагами и призывали снести памятник Ленину. В ночь с 22 на 23 февраля мы, человек 40 активистов, собрались на площади и решили охранять памятник. Примечательно, что в числе тех, кто провел ночь у монумента, были и коммунисты, и сторонники монархии, и анархисты, и партийцы Витренко. Присоединялись и простые люди, выходившие из ресторана и отправлявшиеся к нам, вместо того, чтобы ехать домой. Мы тогда пресекли попытки националистов повредить памятник Ленину. На следующую ночь число активистов на площади уже возросло до 150-ти человек. События зеркально отражали происходившее на майдане в Киеве. Только нас объединял русский дух, независимо от национальности протестующих. Мы все поддерживали и защищали идеи русского мира и его духовные ценности.

Конечно, после событий в Крыму, поднявших волну антинационалистических настроений в Донбассе, мы надеялись на мирный развод с Украиной по крымскому сценарию. Сегодняшняя война не виделась нам неизбежной, даже когда был первый штурм облгосадминистрации. И даже когда после второго штурма мы закрепились в ОГА, а Турчинов объявил АТО на Донбассе, мы были готовы к мирным переговорам. Помню встречу наших активистов с полковником кировоградского спецназа, который потом воевал в аэропорту. Он убеждал нас, что армия Украины никогда не повернет оружие против мирных граждан и не станет исполнять преступные приказы. Через несколько дней началась карательная операция против мирных жителей Донбасса. Мы отправляли документы и петиции в Киев. Но там нацисты, опьяненные победами на майдане, решили сломить дух народа Донбасса, не понимая, что это невозможно. В результате, по сей день льется кровь.

Александр Хряков:

- Конечно, мы рассчитывали на «крымский сценарий». Это был наш ориентир и один из возможных способов решения проблемы русских людей, оказавшихся в смертельной опасности после прихода к власти в Киеве хунты с человеконенавистнической идеологией. Иного пути, после того, как в Донбасс прибыли вооруженные члены профашистской организации «Правый сектор» и начали резать и убивать мирное население, у нас не было.

Мирослав Руденко:

- Если возвращаться в то время, то определенные надежды на «крымский сценарий» у нас были. Хоть мы и понимали, что для Донбасса, не являющегося автономией, как республика Крым, этот путь будет более сложным и тернистым.

В то, что конфликт перерастет в гражданскую войну, верить не хотелось, но мы рассматривали это как нежелательную вероятность уже в марте-апреле 2014 года. Ведь многие эксперты сегодня говорят, что фактически гражданская война на Украине началась 20 февраля 2014 года с обстрелов на майдане и провокацией с «небесной сотней». Мы тогда трудились и надеялись на то, что разум возьмет верх над безумием, управляемым из-за океана.

Когда в Донбассе начались события «Русской весны», мы предполагали, что в ответ Киев устроит у нас что-то вроде полицейской операции, готовились и к противостоянию с экстремистами из «Правого сектора» и других радикальных профашистских организаций. Но никто и подумать не мог, что против жителей Донбасса поднимется вся государственная машина и инакомыслие начнут подавлять залпами из «Градов» и крупнокалиберных гаубиц. Ведь украинская армия тоже предала народ, подчинившись хунте и отправившись усмирять мирных жителей, борющихся за свои элементарные права.