Вернемся к понятию «Минска». Тут целесообразно говорить именно о первом «Минске», а не о втором, ибо именно первый стал действительно перемирием в полном смысле этого слова, т. к. ему предшествовала не позиционная, а самая натуральная мобильная война, где одна сторона наступала, а другая — отступала. И наступающей стороной были как раз ополченцы Донбасса.
И вот, когда можно было спокойно заходить в Мариуполь и идти дальше, вдруг случается «Минск». Конечно, человеку, незнакомому с тонкостями международной политики, а уж тем более — военному, трудно объяснить, как можно останавливать наступление и садиться за стол переговоров с отступающими. Для него это однозначно предательство. Увы, в мире большой политики не все так просто.
Нет, можно было, конечно, и вовсе ввести российские войска на территорию Украины, принудить ее к миру, подобно Грузии в 2008, к чему продолжают призывать некоторые. И, конечно, можно было дойти до Киева в течение 48 часов. Но сторонники такого подхода совершенно не думают о последствиях. Опять же, не спорю, что весной 2014-го такая возможность была. Российская армия получила бы значительную поддержку населения Юго-востока, да и противостоять ей было бы просто некому — украинских силовых структур как таковых тогда просто не существовало. Да и наши западные «партнеры» вряд ли успели бы опомниться, а успели бы — худшей реакции, чем мы имеем сейчас, вряд ли последовало бы. Но момент был упущен. Как в Сирии в 2011-м.
Попытка решить вопрос силой уже полгода спустя привела бы к более серьезным последствиям. Думаю, с этим мало кто будет спорить. Она могла бы привести к тому, что Украина фактически оказалась бы разделена, и американские ракеты на полном серьезе могли бы оказаться на правом берегу Днепра. Нужно ли нам это было? Сомневаюсь.
Весь смысл минских соглашений для России был в том, чтобы удержать Украину от распада, гарантировать ее внеблоковость, а главное — остановить гражданскую войну (которая, могла бы растянуться на десятилетия) у наших границ со всеми вытекающими, включая бесконечный поток беженцев, не дать соседям превратиться в Сомали или Афганистан.
Да, эта задача пока не выполнена исключительно потому, что наши «партнеры» имеют другое видение будущего этой страны. Но рецепт, предложенный Москвой, во всяком случае, на словах вполне устраивает Запад, он устраивает Европу, которая тоже не хочет войны у себя на границах и которая давно принудила бы Киев к его реализации, если бы не давление США. Формула России универсальна и рассчитана на то, что Запад примет ее, ибо любая другая альтернатива — это война, а признать войну единственным средством решения проблемы публично Запад пока не готов. И это заслуга нашей дипломатии. Работа дипломатов, кстати, не менее важна, чем работа военных, она ее предопределяет. Война — это крайнее средство, когда дипломатия не работает.
Ситуация складывается так, что сегодня США не могут пойти на то, чтобы принудить Киев выполнить «Минск», но и не могут этого признать. Мяч на их стороне, а все их попытки продолжить безосновательные обвинения, что это Россия, не будучи стороной конфликта, саботирует выполнение договоренностей, звучат все менее и менее убедительно. Москва сумела свою позицию оградить буквой закона. Смогла бы она это сделать, если бы ввела войска? Вряд ли. Тогда мы были бы однозначно агрессором, и разговаривать с нами никто бы не стал. И таким образом мы признали бы справедливыми те обвинения Запада, из-за которых были введены санкции. Стало быть, санкции были бы расширены, мы бы столкнулись с дополнительными проблемами в экономике, а Киев получил бы поддержку всего мира и моральное право говорить о страшной «российской агрессии».
Нравится это кому-то или нет, но сегодня невозможно не быть встроенным в мировую политическую и финансово-экономическую систему, поэтому нельзя просто взять и игнорировать сложившиеся реалии. И если даже противник играет не по правилам, это не значит, что надо ему уподобляться. В Минске Россия сыграла по правилам, признанным мировым сообществом. Это факт.
Очевидна и понятна реакция простых жителей Донбасса, ополченцев, а также жителей других регионов Новороссии, которые тоже ждали русскую армию еще весной 2014-го, понятна их разочарованность и даже обида на Россию. Многие открыто говорят, что Россия, забрав Крым, фактически вдохновила их на борьбу, а потом бросила. Говорят, что, если бы знали, что Россия не примет их в свой состав, никогда бы не начинали эту войну. Но есть одно «но», с которым вряд ли кто будет спорить: минские соглашения остановили полномасштабную войну и спасли многие жизни. Да, люди продолжают гибнуть, но гораздо меньше, чем могло бы быть, многие жители Донбасса впервые за долгое время смогли жить нормальной жизнью, а не прятаться большую часть времени в подвалах. И Новороссия получила время на строительство собственной отдельной от Украины государственности, значительно укрепив свои позиции, кстати говоря, создав армию. Еще неизвестно, как далеко смогли бы без гипотетической помощи России продвинуться отряды ополченцев, неслаженные действия которых привели к большому количеству жертв в Дебальцево.
Вернемся в Сирию.
Налицо многие черты повторения «Минска». Перемирие заключено, когда правительственная армия развивает наступление, когда цели еще не достигнуты, что дает почву для разговоров. Дескать заключено оно исключительно в пользу проигрывающей стороны, а значит — это предательство.
Казалось, еще совсем чуть-чуть, и Асаду удастся очистить Сирию от боевиков, какой там мир? Наступать надо!
Отмечу, что это казалось разве что тем, кто ни черта не понимал в ситуации, ориентируясь только на победные реляции из телевизора. Ни о какой полной очистки Сирии от боевиков речи быть не может. Сирия в прежнем виде уже практически невозможна — ее неизбежно ждет фрагментация на анклавы, которые или разведутся цивилизованно, или будут воевать до самого Судного дня.
Виной тому — в первую очередь то, как бездумно и второпях в свое время были нарезаны границы в бывшей Османской империи после раздела последней. Кстати, такую же ситуацию мы наблюдаем в Африке, где современные границы колониального периода являются источником постоянной нестабильности. Колонизаторы давно ушли, а проблемы остались. Да что далеко ходить за примером — достаточно взглянуть на постсоветское пространство, где проведенные в угоду тогдашней конъюнктуре границы привели к многочисленным гражданским войнам в некогда единой советской стране, населенной дружным советским народом. Посмотрите на Среднюю Азию, Закавказье, да на ту же Украину. Вроде четверть века прошло, казалось, что все там «устаканилось», ан нет…
Сегодня Сирия и Ирак — это разбитые чашки, которые можно, конечно, попытаться склеить, но это будет, как минимум, не эстетично, а самое главное — непрактично. Вопрос, когда клей ослабнет и осколки посыплются — лишь вопрос времени. Недолгого, кстати. В Ираке уже вполне четко обозначились контуры государств курдов, шиитов и суннитов. В Сирии лояльность Асаду сохранили только алавиты, шииты и христиане. Возможно, еще курды, которые все равно потребуют автономию. Говорить о полной инкорпорации суннитов в новую Сирию сегодня глупо. Я уж молчу о том, что война с ваххабитами и салафитами на огромной пустынной территории с лояльным исламистам населением может растянуться на долгие десятилетия, а ведь надо еще как-то восстанавливать страну (вопрос, кто это будет делать, пока даже не стоял на повестке дня).
Когда Россия пришла в Сирию, власть Асада висела на волоске: оппозиция контролировала большую часть территории, армия начала, откровенно говоря, «выдыхаться». Еще немного и режим бы пал, а страну охватил бы настоящий хаос, т. к. договориться друг с другом о большем, чем временном сепаратном перемирии, лидеры группировок вряд ли смогли бы, я уж не говорю о торгах с ИГИЛ.
Как и на Украине два года назад, сегодня приходится признать, что не все так просто, как считают те, для кого все решается с помощью оружия. В Сирии огромное количество различных группировок, личный состав которых периодически перетекает от одной к другой. Обезглавишь одну из них — убьешь лидера, тут же возникнет несколько новых. К сожалению, многие наши аналитики долго и упорно не хотели признавать этого, как и вообще признавать наличие какой-либо оппозиции, кроме общепризнанных террористическими ИГИЛ и «ан-Нусры». Наши военные советники не смогли предсказать поведение Турции, которая вдруг неожиданно для нас нанесла «удар в спину». Как будто не понимали, что мы им наступили на горло всей тяжестью армейского ботинка, и иного выхода у Эрдогана не будет. Видимо, кто-то всерьез думал, что можно быстро решить проблему с сирийской «оппозицией», скопом записав всех тех, кто против Асада, в террористы и уничтожить одним махом.
Однако на практике получилось вовсе не так. К тому же Запад явно не был настроен на то, чтобы позволить нам решить все быстро в свою пользу. К тому же едва не стала реальностью война с Турцией, которой в Вашингтоне, кстати, очень хотели бы.
Да, не удалось реализовать «мечты диванных завоевателей», которые уже примеряли лавры «сверхдержавы» и думали, куда бы еще полететь наводить порядок, но разве это было то, что нужно? Повторю, непонимание целей России в этой войне является той самой почвой для разговоров о «сливе».
России удалось очень многое.
Во-первых, мы спасли Сирию от распада. Во всяком случае, распада уже завтра и по наиболее кровавому сценарию. Все же цивилизованный развод и по тем границам, в обсуждении которых мы будем, как минимум, участвовать, лучше кровавого хаоса, который, повторюсь, мог бы растянуться очень надолго, и никакая западная коалиция уже не смогла бы растащить своих «цепных псов», намертво впившихся друг другу в глотки.
Во-вторых, мы отстояли Асада. Асад остается президентом, пусть и на «переходный период», который признали США и Европа, а значит, скрипя зубами, но признают и его заклятые враги, готовые идти до конца — Турция и Саудовская Аравия. Сегодня Асад намного сильнее того Асада, который был полгода назад. Нам удалось сделать то, чего никогда не удалось бы сделать Западу (который, впрочем, не очень-то и хотел) — усадить за стол переговоров практически всех, кроме по настоящему «упоротых» террористов. Заставить их разговаривать с законной властью, от чего они раньше категорически отказывались. А те, кто был не готов ни в какую — или уже уничтожены бомбами, или им это еще предстоит, как той же «Ахрар аш-Шам», которая явно не собирается подписывать перемирие (война с ИГИЛ — это уже отдельная тема). Как Асад воспользуется ситуацией — покажет время, сегодня у него на руках все карты.
В-третьих, удалось предотвратить уже практически неизбежную войну с Турцией. Тех террористов, которые отказались войти в режим прекращения огня на турецко-сирийской границе, можно будет уже совершенно легально и, не вызывая возражений всего мирового сообщества, уничтожить или выдавить в Турцию, и Турции нечего будет возразить. Курды, думаю, свои проблемы тоже решат в итоге без посторонней помощи.
В-четвертых, своей воздушной операцией Россия продемонстрировала всему миру, что не только США могут с помощью авиации заниматься глобальной политикой на дальних рубежах. Мира, в котором это могла делать только одна страна, больше не существует. И еще мы продемонстрировали, что можем иногда, если захотим, отстаивать интересы своих союзников, что после череды геополитических отступлений и откровенной сдачи «своих» — немаловажно. Важно, чтобы те, кто готов противостоять однополярному миру, увидели, что в мире есть Россия. Помните, Каддафи говорил, что в мире нет России? И тогда ее действительно не было. Но все меняется.
В-пятых, то, что в мире есть Россия, мы продемонстрировали не только друзьям, но и врагам. Не хочу показаться излишне оптимистичным, но уверен, что сейчас у нас гораздо лучшие позиции на переговорах по Украине, чем полгода назад. Мы имеем право требовать уважения своих интересов. К тому же, игра на двух и более площадках в конечном итоге укрепляет переговорные позиции. Это как в шахматах: играя сразу на нескольких досках, у вас намного больше шансов в итоге выиграть, чем, если вы играете на одной.
Но самое главное — мы подарили долгожданную передышку тем сирийцам, которые устали от войны (здесь точно прямая аналогия с «Минском»). Честно говоря, вспоминая первое перемирие 2012-го года, продлившееся всего несколько месяцев, не очень-то верится, что оно не будет просто использовано террористами для отдыха и наращивания сил перед новым витком войны. Так что у меня есть достаточно оснований подозревать, что подведенные в данной статье итоги — лишь промежуточные. Но как человек, проведший немало времени на воюющем Донбассе, я знаю, как важна эта передышка. А что касается использования времени в свою пользу, то ведь время может играть не только в пользу боевиков. А теперь наступает время дипломатии. И, как я говорил, у нас хорошие стартовые позиции.
