Кризис в отношениях Варшавы и Брюсселя, а ранее Будапешта и Брюсселя усугубляет кризис нелегальной миграции. Если кризис еврозоны в 2012 году подчеркнул разногласия между Севером и Югом, то кризис нелегальной миграции 2014—2015 годов на первый план вывел конфликт между западной и восточной частями Европы, между тем, что ранее уже именовалось «Старой Европой» и «Европой новой». Ведущий лидер Евросоюза канцлер Германии Ангела Меркель в полном соответствии с «ценностями» Евросоюза призвала открыть двери перед инокультурными мигрантами, ищущими убежища в богатых странах ЕС. Государства-члены «Новой Европы», напротив, выступили против приема беженцев. «Новая Европа» отвергла принцип «солидарности» в ЕС, когда ей предложили принимать беженцев в соответствии с квотами, пусть в значительно меньших количествах, чем страны «Старой Европы». С одной стороны, резон очевиден —государства Центральной Европы относительно бедны в сравнении с государствами-членами из «Старой Европы». Знаменателем бедности является кратный и кратные разрывы в ВВП на душу населения. «Бедность» определяется и кратной разницей в минимальной и средней почасовой оплате труда в соседних государствах-членах ЕС. Именно здесь и таится массовая обида «новоевропейцев». Ведь за один и тот же труд на абсолютно аналогичных предприятиях, к примеру, немец в Германии получает 20 евро в час, а венгр или поляк в местной национальной валюте сумму, эквивалентную 4,5 евро. Кроме того, трудовая статистика ЕС демонстрирует, что «новоевропейцы» в часовом исчислении помесячно примерно на 20% работают больше, чем «староевропейцы» при том условии, что производительность, интенсивность и качество труда на предприятиях в странах «Новой Европы» может оказаться выше.
Низкая почасовая оплата побуждает и прямо принуждает «новоевропейцев» трудиться сверхурочно по субботам и воскресеньям, а высокая — обрекает «староевропейцев» в это время отдыхать даже, если бы они желали подработать. Становым хребтом новой экономики в государствах Центральной Европы стали международные производственные и торговые ТНК и финансовые учреждения с центрами в странах «Старой Европы» или даже за океаном — в США и Канаде. Подобное обстоятельство плюс представление о недооцененности их труда заставляет «новоевропейцев» резонно подозревать, что «старые европейцы» их «эксплуатируют». Разумеется, при подобных массовых представлениях решения правительств государств-членов ЕС из Центральной Европы — не принимать беженцев пользуется массовой поддержкой тамошних граждан.
«Новый Вышеград +» — региональный антиммигрантский блок из Польши, Венгрии, Чехии, Словакии и Румынии вполне оформился в ЕС во второй половине 2015 года. Он бросает вызов идеологии либерализма и мультикультурализма, объявленной ценностной основой существования ЕС. Разрушение ценностей, т. е. идейной базы, по мнению либеральных критиков, грозит стабильности Евросоюза, а в перспективе даже его существованию. Приход к власти в Польше право-консервативной и клерикальной партии «Право и справедливость» (PiS) и начавшиеся вслед за этим перекройки конституционных законов и передел медиа лишь подчеркнули кризис в отношениях Варшавы с Брюсселем и Берлином. Правда, ничего особенного «Право и справедливость» в укреплении собственной власти не делает. Она лишь идет по стопам «молодого демократа» из Венгрии Виктора Орбана, который сначала изменил идеологию своей партии с либеральной на национально-консервативную, а потом после прихода к власти в 2010 году начал перекраивать в русле этой идеологии Конституцию Венгрии, выборные законы и подчинять себе местные медиа. Против «ценностного» аспекта в политике Орбана устали протестовать в Вашингтоне, Брюсселе и Берлине, но ничего особого с ним сделать не могли, хотя бы потому, что авторитарный премьер не посягал в Венгрии на прибыли ТНК и международных финансовых учреждения, хотя и заставил поделиться с правительством крохами от их прибылей. Кроме того, Орбан обзавелся рейтингом, которому могли бы позавидовать политики из «Старой Европы».
В какой-то момент Орбан решил улучшить отношения с Россией, чтобы вернуть традиционные венгерские товары на российский рынок. В Венгрии была провозглашена «новая политика открытости на Восток». Правда, одновременно новым российским собственникам Орбан дал по рукам, когда они захотели получить долю в 20% в ключевом стратегическом ресурсе Венгрии — энергетической компании MOL. Но в остальном все было в порядке и, казалось, знаменовало возобновление присутствия России в Центральной Европе. Что плохого, с точки зрения Орбана, в том, если российский «Росатом» построит в Венгрии за свой счет новые энергоблоки, за которые Венгрия будет рассчитываться после всего энергией, производимой этими самыми реакторами? Что плохого в том, рассуждал Орбан, если российский «Газпром» будет снабжать Венгрию на долгосрочной основе газом по сносной цене? Пусть все газовые потоки, в том числе и российские, сольются в Венгрии. Экономические связи стали причиной появления венгерского премьера в компании с российским президентом Владимиром Путиным. Эти фотографии Путина с Орбаном теперь и предъявляют в иллюстративном ряду к статьям в западных СМИ о ползучей «путинизации» Центральной Европы.
Аргумент в пользу «путинизации» — это указание на авторитарные тенденции режимов Венгрии и Польши. Создатели концепции «путинизации» пытаются объяснить слабую «укорененность» (индигенность) либеральной демократии в регионе местным наследием советской модели господства в эпоху холодной войны. Любимое объяснение: «центральноевропейские нации были повреждены четырьмя десятилетиями коммунистической диктатуры». Другие резонно указывают на то, что регион в культурном, экономическом и прочем планах со времен Средневековья весьма отличался от Западной Европы. В этом случае ближайшие аналогии нынешним складывающимся авторитарным режимам в Венгрии и Польше следует искать в межвоенный период. При подобном допущении уместней говорить о возрождении авторитаризма в Венгрии в виде «неохортизма», а в Польше в виде «новой пилсудчины». И хортизму и пилсудчине была свойственна социальная политика. Некоторые называют это популизмом. Можно посмотреть еще глубже в хронологию, и тогда становится ясно, что авторитарные тенденции сейчас сильнее именно в тех странах Центральной Европы, где в позднее Средневековье существовали сильные многонациональные государства со шляхетскими нациями и выборными монархиями — Венгерское королевство и Речь Посполитая. И то, и другое — это пространство культуры Ягеллонов. Современные нации в этих странах рождались из расширения гражданских прав с привилегированного сословия на прочие сословия. Модель авторитаризма в этих условиях была обусловлена пережитками феодализма и периферийной моделью капитализма в регионе. При ближайшем рассмотрении «путинизация» обусловлена бедностью и периферийностью. И вот здесь опять уместно вернуться к экономическим причинам «раскола», о чем речь шла выше.
Любопытно, что сейчас хоть каких-то авторитарных тенденций не наблюдается ни в Словении, ни в Чехии, которые в цивилизационном плане следует отнести к славянским филиалам соответственно к Австрии и Германии. Сейчас это самые богатые государства региона Центральной Европы в Евросоюзе. В Средние века и Чехия, и Словения были частью Священной германской империи. А Польша и Венгрия — нет. Таким образом, «путинизация» региона Центральной Европы, авторитарные тенденции в нем весьма относительны. «Путинизация» не затрагивает Чехию, где уровень неравенства всегда был минимальным в буржуазные времена. В этом плане Румыния в названной группе «Вышеград Плюс» представляет из себя особый случай. Большая часть Румынии — это Балканы, а современный экономический и культурный локомотив Румынии — Трансильвания до 1920 года была государственно связана с Венгерской короной.
Венгерский премьер Орбан открыто объявил, что он строит в Венгрии «нелиберальную демократию». Возможен ли подобный вариант? Очевидно, что да. Ведь демократия — это не власть народа, а власть гражданского общества. Демократия в Афинах или Риме не была либеральной. Очевидно, что гражданское общество может быть построено на разных основаниях, но демократия должна быть именно сообществом граждан. Но при этом делегирование власти может осуществляться по-разному, в том числе, при участии олигархата или военных.
Либеральные эксперты в «Старой Европе» придумали сейчас даже специальный показатель для измерения «путинизации» — т. н. «Индекс преобразования Бертельсмана» (Bertelsmann Transformation Index — BTI), которым меряют показатели приближения к стандарту либеральной демократии. Так, согласно BTI, с 2006 года 12 из 17 стран региона Центральной, Восточной Европы и Балкан не приближаются к эталонной демократии, а удаляются от нее. При этом Венгрия, Румыния и Сербия отнесены по классу «дефектных демократий».
Создатели индекса BTI признают, что склонность к националистической и популистской политике возрастает из-за посредственных экономических показателей и разочарования в коррумпированных политиках. Кроме того, членство в ЕС само по себе не привело к состоятельности и достатку, равно как и не закрыло экономического разрыва между старыми и новыми государствами-членами ЕС. Это усиливает в местных обществах евроскептиков и откровенно антиевропейские политические силы, констатируют эксперты BTI. Генерируемое широкое разочарование и недовольство и находит выражение в протестных движениях, мобилизации популистских настроений и силовой политике. Таким образом, «путинизация» не спускается сверху неправильными людьми, вроде Орбана или Качиньского, а имеет гражданскую основу. В итоге, как на верху, так и внизу растет скепсис в отношение западной либеральной демократии.
«Путинизм» Центральной Европы рассматривается и в качестве тенденции, когда выражается опасение, что модель личной популярности российского президента может найти подражателей среду популистских и националистических политиков в странах «Новой Европы». Феномен сочетания слабой экономики и астрономического рейтинга станут настоящим соблазном для действующих политиков, полагают хранители «европейских ценностей». Лидеры в странах Центральной Европы уже отклоняют требования своих западных партнеров в отношение миграции. Они выражают открыто скепсис в адрес модели мультикультурализма и говорят о религиозных христианских традициях местных обществ. В Западной Европе выражают опасение, что вслед за этим, воспользовавшись ситуацией, они могут отдать приоритет этнополитике и вспомнить о границах.
«Путинизация», таким образом, может выразиться и к усилению в регионе националистического тренда, который заставит вспомнить, на самом деле, никогда не забытые территориальные споры между странами региона. Внутренний конфликтный потенциал в Евросоюзе возрастет. В этой связи характерно, что в свете кризиса на Украине самой «терпимой» в отношении действий России выглядит Венгрия, которая имеет самые серьезные территориальные претензии к окрестным странам из-за несправедливых границ, назначенных ей победителями-империалистами в Первой мировой войне. В Венгрии масссовое сознание до сих пор не понимает: кто такие украинцы и почему они должны владеть Закарпатьем.
Итак, странам ЕС, в трактовке экспертов из Брюсселя, грозит «путинизация». И в это время Украина, «спасаясь» от Путина, совершает «Евромайдан» с целью влиться в ЕС. Конкретней речь идет о регионе Центральной Европы, где полным ходом идет «путинизация». Но украинцы захотели жить как поляки, и мечтают превратить свою страну в еще одну Польшу, в том числе и по антироссийской пограничной санитарии. ЕС и США сейчас добиваются от киевского руководства больше демократии, реформ и борьбы с коррупцией. Выглядит это уже анекдотично, когда украинский министр начинает бросать стаканы в украинского же губернатора и ругаться по-русски. Просто, с украинским ВВП на душу населения в $ 2109 в 2014 году (по версии МВФ) демократия в принципе невозможна. Для начала нужна диктатура порядка, которая гарантирует безопасность инвесторам. Но отнюдь не демократию в далеком будущем. Международные эксперты сейчас добиваются в Киеве от своих украинских коллег: как выживают украинцы? Им в ответ говорят: на самом деле ВВП на душу населения выше, но он находится в тени. В подобной ситуации «путинизация» в виде мягкой диктатуры для наведения порядка на Украине выглядит выходом из кажущегося безнадежным положения.
Очевидно, что т. н. «путинизация» региона, не имеющая, на самом деле, отношения к Владимиру Путину, в целом объективное явление, обусловленное экономическими, политическими и культурными причинами. Эксперты по BTI правильно указывают на причины авторитарных тенденций и источники недовольства в регионе. Казалось бы, они определены. Следовательно, их можно решать. Магистральный путь — это сближение «Старой» и «Новой Европы» по такому критерию, как минимальная почасовая оплата труда. Необходимо преодолеть бедность в странах Центральной Европы. Поднять уровень потребления в них до уровня Старой Европы. Пока что разрыв лишь медленно сокращается. Однако из-за финансовых проблем суверенных долгов он вновь может начать расти. Кроме того, повышение заработной платы сделает для ТНК неконкурентоспособными предприятия в странах Центральной Европы относительно дешевого труда азиатов. В конечном итоге, ситуация экономического неравновесия между частями ЕС и порождает ценностные расхождения, которые в центральноевропейском контексте по недоразумению называют «путинизмом».
