В последние два дня разные члены правительства стали активно вспоминать кризис 1998 года. Глава Минфина Антон Силуанов накануне заявил, что боится повторения 90-х годов. «Наша задача сейчас – привести бюджет в соответствие с новыми реалиями, если мы это не сделаем, то произойдет то же самое, что было в 1998–1999 годах – население заплатит через инфляцию за то, что мы не сделали в рамках приведения бюджета в соответствие с новыми реалиями», – сказал министр, выступая на Гайдаровском форуме.

Глава правительства Дмитрий Медведев и глава Счетной палаты Татьяна Голикова, наоборот, считают, что нынешняя ситуация не имеет ничего общего с тем кризисом.
По словам Медведева, в России сейчас и близко не наблюдается того, что было в экономике в 1998 году, Россия не имеет права поддаться настроениям экономического декаданса и балансировать на уровне роста экономики «плюс-минус ноль». «Мы находимся в принципиально другой экономической ситуации, которая не имеет ничего общего с 1998 годом», – согласилась в четверг Татьяна Голикова.

В чем же схожесть и главные отличия нынешнего кризиса от того, что было в 90-х?

Нефтяное ралли

Общее, конечно, это падение цен на нефть. «Сейчас ситуация действительно напоминает российскую историю 1998 года, по крайней мере резким падением цен на нефть, совпавшим с азиатским кризисом и сопровождающимся спадом в экономике», – говорит газете ВЗГЛЯД старший аналитик ГК Forex Club Алена Афанасьева.

В начале 1997 года нефть стоила в районе 27 долларов за баррель, в августе 1998 года упала до 12 долларов, но уже в первом квартале 1999 года было пробито дно, и нефтяные котировки поползли вверх и уже к концу года вернулись к докризисным значениям.

В прошлый раз цены отскочили значительно быстрее. Период низких нефтяных цен длился, по сути, менее полутора лет. На этот раз ситуация принципиально иная. Падение началось в середине 2014 года, зимой 2015 года были пробиты минимумы, в течение прошлого года на какое-то время показалось, что нефть нашла невысокий, но стабильный уровень. Было понимание, что цены могут долго оставаться невысокими, но мало кто ожидал, что начнется новый виток падения и уход нефти за 30.

Первое отличие в том, что низкие цены на нефть на этот раз – это не временное, а долгосрочное явление. Второе – наблюдается несколько витков падения. Один год нефть уходит к 90 долларам (среднее значение), второй год – стоит 50 долларов, есть риск, что еще целый год она может быть в районе 40 долларов по году. Более того, и в четвертый год никто не ждет резкого удорожания нефтяных котировок, самое оптимистичное – это возврат хотя бы к 50, максимум к 60 долларам. Резкого взлета нефтяных котировок, как после кризиса 90-х, что во многом помогло России как расплатиться с внешними долгами, так и накопить резервы, на этот раз никто прогнозирует. В текущих условиях это воспринимается скорее как чудо.

Макроэкономическая стабильность

Существенно различие двух кризисов в макроэкономических показателях. «Сейчас долговая нагрузка в 10 раз ниже уровней конца 90-х: на тот момент она составляла 200% от ВВП, а к текущему моменту российский долг составляет 20%. Правда, усугубляют ситуацию закрытые иностранные рынки, ограничивающие доступ к дешевой иностранной ликвидности», – говорит Афанасьева.
Дефолт 1998 года России явно не грозит. Более того, в правительстве сейчас есть понимание того, что уходить в кредитную кабалу неправильно, и пока к этому нет предпосылок.

В 1998 году дефицит бюджета превышал 6%, сейчас на 2016 год дефицит бюджета пытаются сохранить на уровне не выше 3%, именно поэтому все так резко заговорили о необходимости урезать расходы бюджета на фоне еще большего падения цен на нефть.

Центробанк одинаково реагировал на изменение ситуации на внешних рынках – резким ростом ставки рефинансирования (сейчас ключевой ставки) с дальнейшим ее снижением, отмечает первый вице-президент «Российского клуба финансовых директоров» Тамара Касьянова. И в 1998 году, и в 2014 году ставка ЦБ взлетела ввысь. Ценность денег в кризис всегда возрастает.

Однако в прошлый раз ставка довольно быстро опустилась, хоть и не до кризисных значений, но до вполне низких. Весь 2015 год Центробанк тоже понижал ставку, но уже медленно и аккуратно, пристально следя за инфляцией. В этом году, судя по всему, смягчение монетарной политики может еще сильнее затормозиться. Как заявила в четверг первый зампредправления ЦБ РФ Ксения Юдаева, траектория монетарной политики ЦБ будет несколько жестче, чем ожидалось ранее, из-за роста инфляционных рисков. В самой худшей ситуации ЦБ допускает и ужесточение своей политики. Инфляционные риски выросли из-за снижения курса рубля на фоне нового обвала нефти. Ставка в 11% остается неизменной с 3 августа 2015 года.

Несмотря на болезненность политики для реального сектора, в целом можно выделить отличия от действий тогдашнего регулятора. Во-первых, в прошлый раз слишком много денег было пущено на спасение рубля. На этот раз резервы так сильно распылять не стали, рубль отпустили в свободное плавание. Как итог – в 1998 году доллар подорожал в три раза всего за восемь месяцев, а сейчас его рост носит гораздо более сдержанные масштабы: за два года с января 2014 года рубль подешевел в 2,3 раза, отмечает Афанасьева.
Во-вторых, сдержанная политика ЦБ позволила избежать гиперинфляции, которая ознаменовала 90-е. Инфляция в 1998 году составила 84,4%, а по итогам 2015 года – 12,9%, указывает Афанасьева.

Важное отличие от 90-х – это объем золотовалютных резервов, накопленных страной. Тогда резервы были крайне малы, сейчас же это реальная подушка безопасности, которая уменьшилась, но не сдулась даже после 2008–2009 годов. Более того, на этот раз Россия значительно экономней расходует ЗВР, чем в предыдущие кризисы.

Так, в 90-е ЗВР начали падать еще за год перед кризисом 1998 года, сократившись на 25%, а за время кризиса – еще на 42%. Во время кризиса 2008 года они сократились на 35%, но потом ЗВР снова продолжили расти. Минфин исправно между кризисами накапливал резервы. Правительство закладывало в бюджет довольно пессимистичную цену на нефть, и каждый год сверхдоходы от нефти и газа откладывали на черный день. На 1 января 2014 года ЗВР составляли 509,6 млрд долларов, на 8 января 2016 года – 368,1 млрд долларов, то есть за два года резервы страны сократились только на 27,8%. Золотовалютные резервы могут быть использованы на поддержание курса (на что стараются много не тратить), финансовое регулирование и для оказания помощи разным секторам экономики.

Природа кризиса

В целом ВВП в кризис всегда снижается. Отличие от 1998 года в том, что тогда обвал был резким и острым, равно как и обратный процесс. Если же посмотреть на статистику ВВП в последние годы, то на этот раз резкого падения не наблюдается. Постепенное замедление экономического роста заметно аж с 2011 года до нуля в 2014-м, а затем постепенный уход в отрицательное поле.

В этом еще одно важное отличие от кризиса 1998 года, когда был резкий и жесткий дефолт, тогда как на этот раз драйверы роста российской экономики начали иссякать задолго до того, как началась неразбериха и нестабильность на нефтяном рынке, геополитическое и санкционное давление.

Политическая и социальная стабильность

Имеются также геополитические, внутреннеполитические и социально-экономические отличия. Санкционное давление, безусловно, утяжеляет кризисные явления. В конце 90-х западное сообщество было куда более дружественно настроено по отношению к России.
С другой стороны, работа правительства сейчас стабильна. В 1998 году оно было, можно сказать, неопытное, в самое тяжелое предкризисное время управлять правительством неожиданно стал молодой Сергей Кириенко – в конце марта 1998 года. Наблюдалась внутриполитическая возня, которая мешала работатьв и так стрессовой ситуации.

Сейчас в правительстве работают люди, как минимум прошедшие кризис 2008–2009 годов. Вещей, отвлекающих от борьбы с кризисом, куда меньше. Хотя геополитическое противостояние привносит свои особенности. Но здесь была сделана попытка обернуть негатив от санкций в пользу для страны, и статистика по сельскому хозяйству доказывает, что как минимум эта отрасль получила свои дивиденды.

Еще одно важное отличие нынешнего кризиса от 1998 года, на которое, в частности, указывал бывший директор МВФ в России Мартин Гилман, – это отсутствие паники. Тогда люди бегали по улицам, толкались в банках, требуя вернуть им их деньги, так как был панический страх девальвации и гиперинфляции. Кроме того, начали лопаться крупные банки. Кризис 1998 года отмечался резким ростом безработицы, задержки зарплат были пугающими, все это выливалось в демонстрации разгневанных граждан.

Точечную панику Россия пережила лишь в «черный вторник» 17 декабря 2014 года, от которой к концу недели не осталось почти ни следа. Россияне не стали массово требовать свои вклады обратно, а имеющиеся свободные средства спустили в магазинах, в основном на покупку техники. Расчистка банковского сектора за счет отзыва лицензий и обеспечение защиты вкладов населения позволили избежать массовой и затяжной паники. Наоборот, во второй половине 2015 года население перешло к сбережению средств на банковских счетах. Причем в большинстве своем на рублевых счетах. Удержание низкого уровня безработицы в 2014–2015 годах, выполнение социальных обязательств, несмотря на кризис – отличие текущего кризиса.

Собственно, оптимистичные реляции министров в прошлом году тоже имели под собой цель – избежать панических настроений. Пережив тяжелый год, россияне уже вполне спокойно наблюдают за происходящим на сырьевых и валютных рынках.

«Экономика страны серьезно изменилась с тех времен. Несмотря на сохраняющуюся зависимость от цен на нефть, производственные возможности России сейчас гораздо шире. В стране стабильная политическая ситуация, нет серьезных проблем с социальной напряженностью», – констатирует Татьяна Касьянова из «Российского клуба финансовых директоров».

«Добавлю важный факт – в текущих условиях экономика не на 90% зависит от продаж нефтепродуктов. Вклад доходов от нефти и газа в ВВП России не превышает 16%. Вы неоднократно слышали о доле углеводородов в экспорте России в размере 70%, но это в экспорте, а в ВВП она в разы ниже. Хотя стоит признать: наибольшая проблема зависимости нашего бюджета от нефтяных поступлений все еще осталась», – говорит Алена Афанасьева.

Сила

Если в 1998 году России пришлось полностью перезагрузить слабые политическую и экономическую структуру, то сейчас у страны гораздо больше возможностей для противостояния кризису: пересмотр бюджета, пересмотр внутренней политики, пересмотр экономической политики, более жесткие меры контроля за расходованием госсредств и т. д., отмечает Касьянова.

«Поступлений в бюджет достаточно для проведения необходимых реформ, не стоит исключать и возможность внешних займов, например в Китае. Если у российского руководства получится грамотно воспользоваться этими возможностями, то у страны будет шанс выйти из кризиса более сильным государством», – добавляет собеседник.

Более долгосрочное будущее страны будет зависеть от того, решится ли либеральное правительство на структурные реформы или продолжит действовать точечно, борясь с отдельными проявлениями кризиса, в ожидании удорожания нефти. В противном случае в игру может вступить и Сергей Глазьев со своей программой жесткого госконтроля и ориентацией на внутренние ресурсы.