2. 23 мая в 17.40 на территории Донецкой области между блок-постами «Горловка» (под контролем ополченцев ДНР) и «Майорск» (удерживается вооруженными силами Украины) из автоматического стрелкового оружия из засады обстрелян автомобиль совместного Центра по контролю и координации (СЦКК). В машине находился руководитель российского представительства в СЦКК генерал-полковник Александр Ленцов и сопровождавшие его офицеры. Группа возвращалась из села Широкино, в районе которого не прекращаются боестолкновения и обстрелы.

Нападение на автомашину Ленцова успехом не увенчалось.

3. В тот же день в 18.50 минут в районе поселка Михайловка на фугасе (по другим данным — на противопехотной мине МОН-50) подорвана, а затем расстреляна из пулеметов колонна из трех автомобилей, в одном из которых находился известный командир батальона «Призрак» армии ЛНР Алексей Мозговой. Комбат погиб, погибли и шестеро сопровождавших его людей.

Оставим в стороне тут же вспыхнувшие ожесточенные споры о том, кто в действительности убил Мозгового: свои (как утверждают в Киеве), «украинские партизаны» из отряда «Тени» (на этом настаивает их лидер Александр Гладкий) или чья-то весьма профессиональная разведывательная группа, специально засланная в ЛНР для ликвидации Мозгового. Как представляется, важнее другое. Совокупность событий последних дней, на мой взгляд, свидетельствует о том, что на территории Новороссии резко активизирована диверсионная война. Кем активизирована — это отдельный вопрос. И о нем — ниже.

А пока выскажу еще одно предположение. Всю зиму военные аналитики по обе стороны фронта кормили нас прогнозами: вот снег растает, распутица закончится, и война за Донбасс вспыхнет с новой силой. И что же? Снега давно нет, земля в тех краях подсохла еще месяц назад. Но в наступление никто не идет, стороны ограничиваются лишь перестрелками из оружия всех калибров.

Полагаю, все дело в том, что характер гражданской войны на Украине коренным образом изменился.

Владимир Путин давно и однозначно дал понять, что никому не позволит уничтожить народные республики Донбасса.  Но Петр Порошенко не в силах не то что отдать своим военным команду «Стоп!», но даже на смягчение ястребиной риторики не имеет в Киеве никакого права. В таком случае президент попросту задохнется в едком дыму от горящих автопокрышек. Поэтому всю осень и зиму по обе стороны противостояния рыли окопы, строили блиндажи, устанавливали минные поля, пополняли, обучали и перевооружали боевые части и соединения. Эта гигантская работа не могла не дать результата.

На фронте сложился своеобразный военный паритет. Тот, при котором любая попытка наступать чревата высокими потерями, но не гарантирует хоть сколько-нибудь приемлемого результата. Да и в чем могут состоять цели любого наступления сегодня? Хоть для ополченцев, хоть для украинских военных?

Ополченцы от похода на Киев отказались еще в прошлом году. Мариуполь тоже брать не стали, хотя были в двух шагах от этого. В свою очередь украинская армия и добровольческие батальоны всю осень безуспешно и на редкость бездарно бились за крошечный даже в масштабах этой войны Донецкий аэропорт. Где уж этой армии всерьез хотя бы пытаться взять под контроль сам мегаполис с миллионным населением? Да на улицах одного лишь враждебно настроенного Донецка 60-тысячная группировка, участвующая со стороны Киева в так называемой АТО, просто растворится, растает и будет бита разъяренными горожанами. А есть еще Луганск, Горловка и т. д. Где ж набрать украинским военным столько гарнизонов?

Так что же — дело катится к так называемому «замороженному» конфликту в Донбассе? По типу Приднестровья? Если бы за спиной у режима Порошенко никто не стоял, так бы оно, скорее всего, и случилось. Но далеко за рубежами Украины полно сил, которым нужна бесконечная война в этих краях.

Не будем брать политиков, возьмем военных — они более откровенны и по-солдатски прямолинейны. Вот, например, американский генерал-лейтенант Джон Малхолланд, с января 2015 года заместитель директора ЦРУ по военным вопросам. Недавно на встрече с влиятельными политиками в Вашингтоне он заявил, что «должно быть сделано все, чтобы вовлечь Россию в войну с Украиной».

Чем в таком многотрудном и рискованном деле может помочь лично генерал Малхолланд? О, у него богатые навыки. В недавнем прошлом нынешний замдиректора ЦРУ служил заместителем командующего Силами специальных операций (СпО) Вооруженных сил США. То есть Малхолланд четыре года руководил профессиональными диверсантами и разведчиками. Странным образом после его прихода в ЦРУ стало складываться впечатление, что именно Силы специальных операций сегодня и несут на себе основную тяжесть боевых действий в Донбассе.

Если так — это наверняка не украинские Силы СпО. А если украинские диверсионно-разведывательные группы (ДРГ) в Донбассе и есть, то они пока на подхвате, воюют другие. Потому что Киев только приступил к созданию собственных спецподразделений такого рода («СП» в апреле подробно писала об этом).

Правда, в украинском Генштабе уже несколько месяцев работает управление Сил СпО. Есть даже командующий — полковник Сергей Кривонос. Но он только в самом начале пути. По крайней мере, в апреле Кривонос заявил: «У нас цейтнот, поэтому нужно как можно скорее приступать к созданию сил специальных операций и заниматься не болтовнёй, а конкретными действиями».

Кто же тогда воюет вместо Кривоноса, у которого цейтнот? Полистаем старые подшивки. Вот, скажем, сообщение за июль прошлого года. В обстановке крайней секретности с базы американских Сил СпО в Форт-Беннинге (штат Джорджия) в Киев прибыли 180 инструкторов-спецназовцев. Все отлично владеют русским языком. Иностранные гости, не мешкая, переброшены в Мариуполь, где приступили к обучению украинских курсантов. Но нигде не прочесть, носят ли организованные американцами мариупольские курсы спецназначения лишь теоретический характер? Или все же предполагается боевая практика? А если — да, то участвуют ли в ней гости из США?

Второе. Масса сведений, что в Донбассе вовсю воюет грузинский спецназ, уже прошедший школу Форт-Беннинга. Вот, скажем, раскручивающаяся сейчас в прессе история с пленением 16 мая под городом Счастье двух раненных то ли бывших, то ли действующих российских спецназовцев из 3-й бригады ГРУ Генштаба Вооруженных сил РФ капитана Евгения Ерофеева и сержанта Александра Александрова. На Украине просто-таки спор кипит: кто же на самом деле захватил наших военных? Кому вертеть в мундирах дырки для орденов? Личному составу 92-й механизированной бригады ВСУ или 24-го штурмового батальона «Айдар»? А может быть — сотрудникам военной контрразведки СБУ?

Однако вот комментарий по этому поводу замкомандующего корпусом Минобороны ДНР Эдуарда Басурина: «Вся эта путаница Киева с тем, кто именно участвовал в захвате этих бойцов: то ли военнослужащие 92-й бригады ВСУ, то ли каратели „Айдара“, то ли СБУ, — имеет объяснение. По уточненным сведениям нашей агентурной разведки, в тот день в этом районе находилась диверсионная группа грузинских сил специального назначения».

Басурин уточнил, что базовый лагерь грузинского спецназа действует под прикрытием учебного центра украинской Нацгвардии и находится в районе Северодонецка. Поэтому о его существование было известно лишь СБУ. Ни 92-я бригада, ни «Айдар» не в курсе. Поэтому, поучаствовав в общей боевой свалке, там полагают, что когда теперь в Киеве кричат «Слава героям!», то это им. И только им.

Замечу, что сообщения об участии грузинских спецназовцев и раньше нет-нет, да прорывали завесу военной тайны. Так, в прессе сообщалось, что погибший в Донбассе 18 декабря 2014 года Александр Григолашвили служил в спецназе Минобороны Грузии. Еще ранее в бою за донецкий аэропорт погиб то ли бывший, то ли числившийся в строю на тот момент грузинский спецназовец Тамаз Сухиашвили.

Еще больше свидетельств об участии в боях на Юго-Востоке Украины спецподразделений из Польши. Так, 8 декабря минувшего года станция радиоразведки ополченцев перехватила переговоры противника на польском языке. А через несколько часов, в ночь на 9 декабря, в 11 километров от населенного пункта Никишино произошло боестолкновение с диверсионно-разведывательной группой из восьми человек. Все они были убиты. При детальном осмотре трупов на одежде обнаружены нашивки полка спецназа Jednostka Wojskowa Komandosów Вооруженных сил Польши.

26 июня 2014 года в районе высоты Саур-Могила убит снайпер из Польши, пользовавшийся новейшей крупнокалиберной американской винтовкой. Такие стоят на вооружении лишь у спецназа.

Еще ранее, 16 июня 2014-го, на месте падения сбитого ополченцами военно-транспортного самолета Ил-76 ВВС Украины было найдено множество обгоревших документов на польском языке. Правда, был в самолете иностранный спецназ или обычные наемники, достоверно судить невозможно. Однако — не исключено.

По сведениям разведки ополченцев, сегодня на стороне противника действует девятнадцать ДРГ, сформированных из спецназовцев, прибывших из-за рубежей Украины. Очевидно, что в ближайшие месяцы они не дадут войне за Донбасс угаснуть. Что бы там ни подписывали политики."

Знаете почему я никогда не поверю в сказку о российской агрессии, какими бы неопровержимыми доказательствами не размахивали у меня перед носом?! Слишком хорошо помню, как худел и седел на глазах Павел Астахов, вывозя наших детей из горящего Донбасса. И с какими невероятными сложностями доставляла в Москву доктор Лиза и без того несчастных малышей, от которых отказались не только родители, но и государство. И испуганные и бледные лица сирот, брошенных Киевом, до сих пор находящихся в зоне АТО, о которых мы узнаем только из репортажей российских журналистов, занимающихся их эвакуацией. И Ваню Воронова, лишенного «заботливым» дядей Петей обеих ног, глядя на которого не могли сдержать слез врачи, а россияне всем миром собирали средства на лечение. И крошечный гроб с десятимесячным Егором, жизнь которого забрали «лучи добра», выпущенные по приказу киевских «добродетелей».

На данный момент нет окончательной цифры, сколько именно детских жизней оборвались только потому, что чьи-то непомерные амбиции совпали с планами вашингтонского обкома. Число малышей, чья психика навсегда останется сломленной этой войной вообще никогда не будет озвучена. Меня уже давно интересует вопрос, а чем занимается на Украине уполномоченный по правам детей и есть ли у нас вообще на данный момент такое ведомство?! Или его уже упразднили за ненадобностью и перепрофилировали в министерство толерантности?!

Ведь в последнее время права людей с нетрадиционной ориентацией и прочих носителей европейских «ценностей» для Украины гораздо приоритетнее, чем забота о собственных детях.

Впрочем, это не удивительно. Зачем тратить время и средства на то, что не принесет ожидаемых бонусов. Дети Донбасса стране не нужны. И, перекладывая заботу о них на плечи России, хунта убивает сразу двух зайцев. И головной боли нет, и, при удобном случае, это можно неплохо использовать в собственных интересах, время от времени раздувая скандал » с похищением». Очень выгодная позиция. На войне ведь все средства хороши. И детский вопрос не является исключением.

Для людей, утопивших страну в крови, дети — не более чем очередной инструмент для спекуляций. Они давно уже убедили себя и своих приспешников в том, что жертвы на Донбассе — плата за сепаратизм. А моральные уроды, которыми пытаются вырастить новое поколение на оккупированных территориях — наш пропуск в европейское будущее.

Вот только не ясно, когда оно наступит, и будет ли кому туда идти…

Юлия Витязева