Ты начисто притворства лишена,
Когда молчишь со взглядом напряжённым,
Как лишена притворства тишина
Беззвёздной ночью в городе сожжённом.
Он, этот город, – прошлое твоё.
В нём ты почти ни разу не смеялась,
Бросалась то в шитьё, то в забытьё
То бунтовала, то опять смирялась.
Ты жить старалась из последних сил,
Но, отвергая всё живое хмуро,
Он, этот город, на тебя давил
Угрюмостью своей архитектуры.
В нём изнутри был заперт каждый дом.
В нём было всё недобро умудрённым.
Он не скрывал свой тягостный надлом
И ненависть ко всем, кто не надломлен.
Тогда ты ночью подожгла его.
Испуганно от пламени метнулась,
И я был просто первым, на кого
Ты, убегая, в темноте наткнулась.
Я обнял всю дрожавшую тебя,
И ты ко мне безропотно прижалась,
Ещё не понимая, не любя,
Но, как зверёк, благодаря за жалость.
И мы с тобой пошли... Куда пошли?
Куда глаза глядят. Но то и дело,
Оглядывалась ты, как там, вдали,
Зловеще твоё прошлое горело.
Оно сгорело до конца, дотла.
Но с той поры одно меня тиранит:
Туда, где неостывшая зола,
Тебя, как зачарованную, тянет.
И вроде ты со мной, и вроде нет.
На самом деле я тобою брошен.
Неся в руке голубоватый свет,
По пепелищу прошлого ты бродишь.
Что там тебе? Там пусто и темно!
О, прошлого таинственная сила!
Ты не могла любить его само,
Ну, а его руины – полюбила.
Могущественны пепел и зола.
Они в себе, наверно, что-то прячут.
Над тем, что так отчаянно сожгла,
По-детски поджигательница плачет.
Евгений Евтушенко
