— Инструментов нет. Я думаю, сделают кого-то козлом отпущения. Помните историю с ракетным обстрелом под Зеленопольем? Сделали козлом отпущения моего комбрига 79-й бригады, который там вообще никаким боком не участвовал.

Да, там погибло много народу, поэтому нужно было сделать кого-то крайним. Я два месяца добивался, чтобы его вернули на командование бригадой. Его вернули. И в первом же бою он получает ранение. Сейчас лежит здесь в Киеве в госпитале: рука, бок, легкое.

— Давайте вернемся опять к добровольческим батальонам. Есть эффективные батальоны. Они проходят подготовку, тот же «Днепр» или «Азов».

— Вы прям по больному. Контр-пример — 3 батальон 79-й бригады «Феникс». Туда берут всех, и не служивших. Но командование батальона — это офицеры 79-й бригады, которые знают пути коммуникации друг с другом внутри бригады. Вот та самая штабная культура, про которую я говорю. Там понятно, кто зам. по технике, кто зам. по тылу, куда звонить по связи, как общаться друг с другом, на каком языке, и какой мат какую команду означает.

Это мелочи, но они в условиях оперативного принятия решений, могут стать ключевыми.

Поэтому в добровольческом батальоне «Феникс», где командуют офицеры 79-й бригады, управляемость батальонам и выживаемость будет лучше.

Проблема добровольческих батальонов — во-первых, они в основном подчиняются другому министерству. Например, батальон, который подчиняется Министерству обороны — это 24-й батальон территориальной обороны «Айдар». Все остальные известные батальоны — это все Министерство внутренних дел.

— Если бы добровольческие батальоны подчинялись Министерству обороны, они были бы эффективнее?

— У нас вообще в АТО структура командования — уникальный, мучительный эксперимент.

У нас есть командование армейскими подразделениями, которые вообще ничего не могут принять. Есть командование сектором, которое тоже ни о чем не думает, потому что есть командование АТО, которое существует параллельно с Генеральным штабом.

И в случае чего, они валят все друг на друга.

— Волонтеры рассказывают такие случаи, что им звонят с передовой бригады, попавшие в засаду, и просят помощи. И вот начинают звонить в штаб или в соседние бригады и организовывают помощь. Это вообще возможно?

— Я много раз слышал такие истории. Но подтверждение в штабе АТО о том, что там чего-то не знали, я не встречал ни разу. Когда 79-я бригада попала в окружение, мне тоже мамы и папы звонили, что пацаны не могут дозвониться до штаба АТО.

Извините, а какого хрена они вообще туда звонят? Есть рации. Есть военная связь — она плохо работает, но она существует, и сколько раз я со своей стороны не выходил на штаб АТО, они все знали.

Граждане почему-то считают, что нужно, чтобы каждый генерал лично каждому солдату отзвонился на мобильный телефон! Вот эта вот «социализация нашей армии» — это все запретить нужно. Потому что потом лупят артиллерией по мобильным телефонам.

Особенно мне нравится истерика: «Такая-то бригада, у них сбежало командование, они не знают, что делать». Это как раз касается в основном добровольческих батальонов.

В армии такая постановка вопроса в принципе отсутствует. Сбежал командир — есть зам командира, сбежал зам командира — есть старший офицер. Убили старшего офицера, есть следующий офицер. Это автоматически происходит. Там никто не паникует.

— В добровольческих батальонах тоже есть командиры, ротные и остальная иерархия…

— Технически да, но они не умеют этим пользоваться. Потому что половина из них не понимает, что такое Устав. Как бы мы ни смеялись над тем, что нас в армии заставляли учить наизусть Устав, ходить строем — это все нужно. Вот сколько я командиров спрашивал, они все говорят, что ходить строем в ногу — это один из элементов боевого слаживания. Они должны уметь чувствовать плечо товарища и знать, кто у них взводный, кто у них ротный.

— Тем не менее, строевая подготовка мало спасает, когда речь идет о некомпетентных решениях на уровне командования.

— Я как-то общался с немецким изданием. Девушка меня спрашивает: «Что надо сделать с командованием?». Я говорю: «Расстрелять». Она говорит: «Это не демократично». Я говорю: «Расстрелять через одного».

За полгода общения с генералитетом, я искренне зауважал одного генерала. Он боевой генерал и никогда не пойдет в штаб. Позывной Сумрак. Это очень серьезный генерал. Он воюет на передовой. Уникальнейший офицер, таких единицы.

— То есть, они — непрофессионалы? Или в том, что среди них есть много предателей?

— Да они лейтенантами учились вместе с текущими генералами российской армии. Они всю жизнь, сколько служили, дружили. Они ж — один выпуск. Их в этом сложно обвинять. Так сложилось. Вспомним печальную историю Березовского, который был командующим флотом ровно сутки.

То, что у нас практически все генералы получили генеральские погоны за взятку — это не тайна. Сумма взятки — 50–100 тысяч долларов. А господину Березовскому, как мне рассказывал один из действующих офицеров военно-морских сил, деньги «на звезды» одолжили друзья из России. С точки зрения разведки, это вербовка.

НЕ ПОЯВИЛИСЬ БЫ ДОБРОВОЛЬЧЕСКИЕ БАТАЛЬОНЫ В МАРТЕ, БЫЛО БЫ ПРИНЯТО РЕШЕНИЕ ОБ УВЕЛИЧЕНИИ ШТАТА АРМИИ

— И все-таки, несмотря на все осложняющие обстоятельства, армия воюет. На ваш взгляд, за счет чего она держится?

— Почему-то все решили, что российская армия классная, там все поголовно вооружены новейшим оружием, и что у них его много. Но на самом деле — они классно дохнут, они трусливы, они моментально деморализуются. И это наш первый фактор.

Второй — у нас в армии патриоты.

Третий — у нас в стране сформировалась армия волонтеров. Вот это три ключевых столпа.

— Вы настойчиво не включаете добровольческие батальоны…

— Не появились бы добровольческие батальоны в марте, было бы принято решение об увеличении штата армии. В 79-й бригаде в секторе Д не было ни одного добровольца, это были либо контрактники либо резервисты. 79-я бригада зубами держалась за те высоты — и ни одного дезертира.

— Да, но если вы помните, то армия до появления добровольческих батальонов не была такой патриотически настроенной. Если сравнить украинскую армию четыре месяца назад и сейчас, есть прогресс?

— Они научились воевать. Раньше как существовала армия? Они раз в год ездили на двухнедельные учения. Вот и все. Сейчас они начали понимать суть разведки, глубинной разведки, они научились окапываться.

Правда, через кровь… Пока не разгромят какую-то бригаду, не накроют артиллерийским огнем, они не окапываются. Вот мою 79-ку колошматили на тех высотах, которые они держали, — так теперь, куда их ни перебрасывают, первое, что они делают — начинаются копаться.

Стратегией занимается генеральный штаб, а тактикой — бригады, батальоны. Так вот, на этом уровне можно либо минимизировать потери, либо положить всех.

79-я бригада во время очередного рейда наткнулась на такую засаду, что другая бригада бы полегла. А у них — ни одного погибшего, только 4 раненых, хотя там была жесточайшая бойня, вывели из строя 4 наших БТР.

МЫ ТРИ НЕДЕЛИ ЖДЕМ ОДНУ ПОДПИСЬ В МО. ВОПРОС ДАЖЕ В ДЕНЬГАХ — ТАМ ПРОСТО ТАКИЕ СКОРОСТИ

— Вопрос из будущего. Можете себе представить, что война закончилась, в каком состоянии наша армия, наше общество?

— Я думаю, это года так через три. Если все будет идти, так как сейчас, то армия будет истощена, но классно экипирована. Страна же на уровне людей будет истощена до изнеможения. У людей деньги на волонтерскую помощь уже заканчиваются. В то время как на счетах Минобороны лежат миллиарды.

— И что с этим делать?

— Расстрелять, хотя бы через одного. Понятно, что не могу расстреливать, у нас вообще запрещена смертная казнь. Вопрос со счетом Минобороны — это не к Порошенко, а к Арсению Яценюку. Он тоже на днях возмущался вот этим фактом, что деньги Кабмин нашел, а Минобороны — не тратит.

Нашей бригаде положено 6 единиц самоходной артиллерии: я могу рассказать, как я их выбивал. МО нам предлагало забрать 6 разукомплектованных в хлам машин. Разукомплектованных — это когда машины используются в качестве доноров. И эта техника с тех самых баз, на которых, как принято считать, полно всякого добра. Так вот, там полно хлама/

Моя разведка доносит, что на базе Укроборонпрома стоят 6 подготовленных к экспорту единиц нужной нам техники. Я звоню в Укроборонпром, мне говорят: давайте гарантийное письмо от Минобороны, что оно оплатит — и забирайте. Вот это письмо мы уже третью неделю подписать не можем. И тут вопрос даже в деньгах — там просто такие скорости.

А эта живая техника стоит, ее срочно нужно выгонять на полигон и учить бойцов ею пользоваться. А вместо этого мы три недели ждем одну подпись.

— Тезис о том, что на складах есть оружие, не соответствует действительности?

— На складах оружия нет. Укроборонпром — это база подготовки к экспорту. Мы нашли 6 единиц — это один дивизион для одной бригады. А надо бы 600.

— И как так вести войну? Чем затыкать эти дыры?

— Волонтерами.

— Разве волонтеры у нас уже оружие производят?

— Чего мы только не производим!.. Это конечно, шутка. Но уже отремонтировали 10 танков. Вот у нас под боком 79-й бригады стоят больше 20-ти крымских танков, мы бы их починили. Но опять же, не хватает чьей-то подписи.

— Как воевать при таком ограниченном количестве техники?

— Вся техника, которая есть на территории Украины, досталась нам со времен СССР. За это время украинская оборонная промышленность не делала практически ничего для внутреннего рынка.

О состоянии дел в нашей армии Российская Федерация знает лучше нас. У них есть все серийные номера, все характеристики, есть вся информация. И не потому, что здесь куча шпионов — а потому, что вся документация изначально была в Москве.

Я вот выложил фотографии этих пулеметов ДШК 50-х годов и минометов 43-года. Это что, тайна? Это штатное вооружение десантного батальона строго по инструкции.

— Как много у нас предприятий военно-промышленного комплекса, которые могли бы быстро обеспечить армию техникой?

— Это миф, что у нас такая классная оборонная промышленность. Цикл производства одного танка «Оплот», если мне не изменяет память — 14,5 месяцев. Это от начала до конца. 23 года оборонную промышленность уничтожали.

Корни все в тупости наших политиков.

Некий бывший министр обороны затеял в армии крупномасштабную реформу. Благое начинание — реформа — была интересна изначально. Дальше накладывалось куча факторов, которые превращают эту реформу в фарс. До конца реформа не доведена. Процесс он толком не контролировал.

Одним из ключевых моментов реформы было сокращение штата. Мы все радовались, что вместо раздутой армии у нас будет компактная. В итоге были сокращены бригады, полки, подразделения — а количество генералов, по сравнению с советскими временами и по сегодня, увеличилось чуть ли не в десять раз.

Когда Игоря Тенюха в начале марта месяца вызвали в Верховную Раду, там его матами крыли за то, что Крым сдаем и не можем защитить. А у нас боеспособных на тот момент было всего 6 тысяч человек. Он правду сказал, а его тогда желчью заплевали.

— А сейчас?

— Порядка 50 тысяч человек. Если можно считать боеспособным батальон территориальной обороны, сформированный четыре недели назад.

Я ВИДЕЛ «ЗАКРОМА РОДИНЫ» — ТАМ МЕТАЛЛОЛОМ

— Зачем нужен батальон «Феникс»?

— Меня просило командование 79-й бригады, потому что людей не хватает. Бригады уходят на работу в АТО, и нет никакого резерва для ротации. Сейчас такие батальоны создаются во всех десантных бригадах.

Добровольцев начали комплектовать, потому что у них мотивация лучше — никто это не отрицает, никто не спорит.

Участились случаи дезертирства резервистов. Пример 72-й бригады, где 400 человек рванули на территорию РФ. Что это, если не дезертирство? Они рядышком с 79-й стояли и долбили их абсолютно одинаково. И боеприпасов не было что у тех, что и у других. Только 79-я там насмерть стояла, а из 72-ой — там полтора батальона с боем пробирались к моим, а остальные кинулись в бегство. Мои в рукопашную ходили, когда действительно боеприпасы заканчивались, и брали оружие и стреляли трофейным орудием. А эти испугались, что их убьют.

— Как так получается, что ваши — бойцы, а другие — дезертиры?

— Потому что у меня бойцы — это ВДВ, это культура, это традиции, определенное моральное состояние, определённый уровень командиров. Там десантников как таковых треть, а все остальные — призванные резервисты, но они находятся в правильной среде.

А 72-я была деморализована своим комбригом. С одной стороны я, конечно, обвиняю их в трусости и предательстве, но с другой стороны я понимаю.

Когда 72-ю долбили, комбрига по отрытому радиоканалу просили, чтобы он вызвал авиацию, он в открытом радиоэфире сказал: «Пацаны, ради вас авиацию дорого поднимать». И это шло по открытому транку — и слышали и мои. Вот такое мне рассказывали.

В армии не должны считать «ради кого», или что это дорого.

Да, дорого, самолетиков на всю страну остались считанные единицы. Открываем Википедию и смотрим. У нас штурмовиков СУ-25 было в момент развала СССР аж 22 единицы. В конце 2013 года 14 единиц прошли модификацию. Итого мы понимаем: было 22, подлатали 14, не в строю — 8. Из 14 штурмовиков сбили 9. Итого, на всю страну мы имеем пять единиц.

— Вы провели фактически аудит. Это ваш фронт работы?

— Уже которую неделю это основная приоритетная задача. Я видел «закрома Родины» — там металлолом. Сейчас основная задача — починить бронетехнику.

— Ваш статус советника вам помогает в этом вопросе?

— Этот статус мне дал понты и головную боль. Теперь весь FB считает, что я обязан всем помогать, я ж теперь у власти. А я-то видел президента всего три раза. Последний раз в Николаеве.

Да, я готовлю ему определённую программу по задачам, которые он поставил. Есть серьезные задумки — и по оптимизации волонтерского броунского движения и по большому контролю за расходами Минобороны.

ИЗ-ЗА ИСТЕРИК И НЕПОНИМАНИЯ ИМЕЕМ ТО, ЧТО У НАС В АРМИЮ НИКТО НЕ ХОЧЕТ ИДТИ

— С одной стороны, армия научилась воевать, с другой, появляется техника по чуть-чуть, — но ресурс человеческий тоже имеет свои пределы.

— Так любая война — это война на истощение.

— Тогда как мы можем продержаться еще три года, по вашим прогнозам?

— У нас вариантов нет. Это у России есть варианты. Скорее, мы победим, потому что Путин подохнет. Более того, мы еще и посмертным героем его сделаем за то, что помог нам армию построить. Но только посмертным (смеется).

— Какие шаги нужно предпринять, чтобы ускорить нашу победу?

— Идти воевать. Но многие ли этого хотят? При всей своей «распиаренности», я еле набрал батальон. Спасибо нашим доблестным «вышиватникам» за истерики про то, что у нас генералы всех сливают и крики «не идите в армию, идите в добровольческие батальоны».

У нас добровольческие батальоны подчиняются тому же штабу АТО. 79-я бригада выходила из котла в секторе Д по плану, разработанному штабом АТО. Ну да, обстреливали, ну да, пострадала техника. Но если бы слили маршрут выхода бригады — а там выходили более 4-х тысяч человек — нам уже пришлось бы капитулировать.

Иловайский котел по сравнению с сектором Д — это досадная оплошность.

В итоге мы из-за истерик и непонимания имеем то, что у нас в армию никто не хочет идти. Конкретных фактов никто не говорит. Говорят, примерно: «Мы пошли туда, и попали в засаду и так далее». Никто не говорит, что они пошли туда с включенными мобильными телефонами, что у них в бригаде сто с лишним радиостанций, привезенных волонтерами и работающих в открытом эфире.

В 90% случаев причины таких проблем — в расхлябанности, а отнюдь не в том, что кого-то сливают.

Почему под Зеленопольем погибло столько народа? Я поминутно эту трагедию знаю, там моя 79-я крепко пострадала.

Первое — это были идиотские приказы из штаба АТО. Второе — они не окопались, технику рядышком поставили, палатки не окопали, блиндажей не накопали. Они собирались только переночевать — а тут «Град» выпал и одна из ракет попала в наш грузовик с боекомплектом.

В секторе Д 79-ю бригаду 6 часов безостановочно долбили «Градом» — и при этом ни одного раненого. Потому что окопались. Почему ж нашего комбрига крайним сделали?

Я наблюдал за этим Иловайским котлом, ничего не понимал. Ну, долбят «Грады» — копаться надо!

— То есть вы считаете причина многих трагедий АТО — отсутствие дисциплины?

— Ну, вот, приведу еще один пример. Помните расстрел 51-й бригады под Волновахой? Пришла колонна: ни одного укрепления, ямку выкопали по колено для того, чтобы консервацию туда сложить. Ну и конечно — это тир. Еще и бухали. Я был на этом месте, там все было в бутылках из-под водки.

В этом нет никакой тайны.

Пришло бывшее руководство прокуратуры Волновахи вместе с местными криминальными авторитетами, начали рассказывать песни о том, что тут люди с автоматами, а там наши дети за грибами ездят, поэтому давайте договоримся, вы рожки из автоматов повынимайте, а БТРам клеммы поснимайте. До двух часов ночи бухали, в 2:30 уехали «парламентеры», в 4 часа приехала расстрельная команда. Те, кто спал и в пьянке не участвовал — выжили.

Я рассказываю то, что происходит там. Утечка информации идет, но она не такая масштабная, как об этом пишут в соцсетях.

— Эта параллельная реальность. Насколько мы ее понимаем?

— Не понимаете. Может быть, это и хорошо. Эта вся история настолько дикая, что она у меня у самого в голове плохо складывается.

Вот я говорю вам — «Донецк», и у вас в голове сразу картинка складывается. А теперь представьте: там сейчас руины сплошные. Это я знаю, потому что я там рядом нахожусь. Луганский аэропорт — это здание? А там сейчас только арматура. Это сложно представить, что у нас такое в стране происходит.

Или, например, ДНРовцы выбросили тело десантника на высоковольтные провода, чтобы показать, какие они крутые. У нас в голове не укладывается, что это делали наши украинские жители.

Например, мои ребята поймали в Донецке семь ДНРовцев. Так вот, шесть из них донецкие и один — россиянин. У нас общество расслоилось на нормальных людей и на каких-то обезьян: они ничего не хотят, они хотят стрелять и убивать.

— К какому результату мы придём?

— К тем, кто взял в руки оружие — никакой жалости. Я не приемлю этого термина, что нам «нужно услышать голос Донбасса».

С кем диалог вести?! Они по 2 тысячи гривен получали, будучи наводчиками гаубиц Д-30. Когда мои ребята их взяли — у одного в тетрадочке координаты, их взяли на горячем.

МОЖНО СМЕЛО РАЗДОЛБАТЬ ЭТИ ДЕПАРТАМЕНТЫ МО, И ДЕЛАТЬ ВСЕ С НУЛЯ

— Вы сказали, что готовите программу по оптимизации «броуновского» волонтерского движения. Разве волонтеры неэффективны?

— Мы работаем достаточно неэффективно, и я в том числе. Мы, волонтеры, берем своей массовостью.

Мы, например, отказались выкладывать отчеты — это занимает массу времени. И это понимают многие.

Вот, например, Таня Рычкова. Она не выкладывает никакие отчеты. Но никто не сомневается в ее эффективности. А есть волонтеры, которые выкладывают чеки, но денег собирают все меньше. Я тоже вначале выкладывал чеки, но людям не отчеты нужны, им результат нужен.

Сейчас меня интересует логистика доставки грузов. Потому что собирается не то, что нужно, и доставляется не туда, куда нужно. Причем не столько волонтерами, сколько Минобороны.

Приведу пример. 25-я бригада десантников две недели назад на складе в Гвардейском получила форму на всю бригаду. При этом бригада находится в Дебальцево. В чем логика доставки? Поэтому сейчас Тане Рычковой приходиться собирать средства на форму, чтобы доставить в Дебальцево.

Нам нужна более эффективная система, чтобы мы не дублировали друг друга, эффективнее расходовали средства.

— Может, Минобороны пора стать локомотивом изменений? Как всю эту систему реформировать?

— Это то, что я постоянно говорю Петру Алексеевичу. А он говорит: «Когда все закончится, мы запустим реформу армии».

Его генералы зомбируют, говорят, что сейчас МО нельзя реформировать, потому что это грозит потерей контроля управления. Говорят, никто не реформирует армию в момент ведения боевых действий. А я со своей стороны гну политику, что хуже материально-техническое обеспечение быть не может.

Можно смело раздолбать эти департаменты, и делать все с нуля. Да, будет 2–3 дня, когда не будет никакая доставка функционировать — волонтеры подхватят, им не впервой. Мы таскали боеприпасы, мы таскали разное всякое. Мы можем это сделать.

— Как быть эффективным волонтером?

Основная неэффективность у нас связана с тем, что мы, например, не понимаем, что в 79-ю бригаду будет поставлять Министерство обороны. Если бы я знал об их планах, то какие-то вещи я бы не покупал за волонтерские деньги. Есть какие-то позиции, которые министерство никогда не купит, те же телевизоры — вот на это и стоит тратить общественные средства.

У нас была глупая ситуация со спальниками: мы привезли 400 спальников, и еще Минобороны 700. У нас 1.100 спальников лежали в лагере, а потом был обстрел и часть сгорела.

— Вы как-то писали, что чтобы доставить гуманитарную помощь на передовую, вам приходится брать и оружие, и гранаты на всякий случай.

— Ну да, иногда приходится прорываться с боями. Для протокола — гражданскому лицу оружие не положено, если нет разрешения.

В отличие от других волонтёров, мне просто повезло. Командир 79-й бригады полковник Шандар правильно оценил обстановку: он понял, что нужно привлекать волонтеров. И выделил своего майора Дмитрия Марченко, который возглавил координацию волонтеров, он таскается со мной. И я с ним провожу больше времени, чем с семьей.

ДАВЛЕНИЕ НА ВЛАСТЬ ВЕЧНО ПРЕВРАЩАЕТСЯ В КАКОЙ-ТО ФАРС, ПРИЧЕМ ТУТ ЖЕ ПОЯВЛЯЕТСЯ ТЬМА ПРОВОКАТОРОВ

— На какую сумму вы ежемесячно снабжаете армию?

— На десятки миллионов. Если честно, могу только прикинуть. Может, уже миллионов 50 потратили. Мы собираем такие суммы за счет обычных людей. Около половины суммы пересылают из-за границы. Для нашего человека средний взнос — 200 гривен, для зарубежного жертвователя — 200 долларов.

— А сколько людей в команде?

— Я встречаю людей, которые попадают в какую-то передрягу и говорят, что они из «Крыльев Феникса». Приходится их вытаскивать, а потом выяснять, что они да, часть нашей большой сети. Но стабильно работающих и участвующих 30 человек.

— Это оплачиваемые сотрудники?

— У нас есть люди, которые работают за зарплату. Я в этом не вижу вообще ничего предосудительного. Это специалисты, которых оплачивает народ Украины. Они классные спецы. Они еще и налоги платят. Я искренне не вижу ничего плохого в том, что заправляю машину за народные деньги. Я за два месяца проехал больше 30 тысяч километров.

Я учредитель фонда Феникса. А директор фонда — Александра Тарасова. Мы с ними не сильно пересекаемся, у каждого свой фронт работы.

— А у вас есть зарплата?

— У меня обеспеченная семья. Мой «Ягуар» за 100 тысяч долларов был известен всей стране еще до АТО. Я за волонтерские деньги себя одел и не каюсь: я купил себе два комплекта формы, точно такую же б/у, как и у всех пацанов.

— Что должен делать эффективный тыл?

— Вся помощь в конечном итоге сводится к деньгам. Конечно, надо еще и давить на власть. Но у нас это давление вечно превращается в какой-то фарс, причем тут же появляется тьма провокаторов. Я видел это все своими глазами.

В первые дни глухого окружения 79-й бригады меня уговорили возглавить митинг на Киев. Ехало 4 автобуса мам и жен, я их технично разбросал по всему Киеву — кого к генштабу, кого к АП, они не создали критическую массу. Я понимал, что это не конструктив. Но только стоило им появиться, как сразу «мамы 79-й» стали плодиться. И те, кто приехали, сами удивлялись, откуда эти люди.

И такими провокаторами пользуются россияне.

Вот ситуация под Иловайском показательна. Что дали крики на всю страну? Резервов-то не было. Это тупая банальная ошибка самого командования, когда они затеяли операцию, не обеспечив операцию резервом. Нас кормили завтраками, что резервы идут. Но никто не шел, потому что некому.

— О чем сейчас должны думать люди в тылу?

— О том, что в стране война. И вот эта фраза, что нельзя раскачивать лодку нельзя, она справедлива только в какой-то степени. Раскачивать лодку надо только в определенном направлении. А сейчас ее швыряют из стороны в стороны. Все эти хаотичные движения нас самих же ослабляют.

Вот сейчас наступит зима, что нам нужно понимать?

Трусы в достаточном количестве для морального состояния бойцов иногда имеют больший психологический эффект, чем БТР. И сигареты в достаточном количестве имеют значительно большее позитивное влияние, чем гранатометы. Именно поэтому я этим никогда не брезговал.

Когда я привез впервые фуру мыла, стирального порошка, влажных салфеток — чепуха! — а пацаны чуть ли не на руках не носили. Это важнее, чем БТР.

БТР худо-бедно министерство даст, а зубную пасту — нет.

— Как решился вопрос с индивидуальными медицинскими аптечками?

— Минобороны, как всегда, хочет своровать — я, как всегда, беру и вожу. Они просто в два раза завысили стоимость и собираются это дело продавить. Мы собираемся стоять насмерть, потому что стоимость тех компонентов, включая Celox, мы-то знаем.

МЕНЯ ОПАСНО В МИНОБОРОНЫ ПУСКАТЬ. ИХ РЕАЛЬНО ХОЧЕТСЯ УБИТЬ

— Когда вспоминаете войну, что первое приходит на ум?

— Трофим. Память такая, все стирается… Мы с ним сдружились. Накануне гибели я его обещал к жене свозить…

В мае я у меня была коллекция гильз — а сейчас приехал домой, кусок снаряда из машины вытащил, выкинул и поехал дальше. Это стало обыденностью и повседневностью.

Еще вспоминаю первый бой под Красным Лиманом, первый раненый…

— Перед началом интервью мы как раз стали случайными свидетелями разговора про квартиру, которую вы покупаете для жены погибшего бойца…

— Наш волонтер Диана Петреня, которая занимается 79-й бригадой, помогла найти и купить эту квартиру для жены Трофима.

Это не первая квартира, которую мы покупаем вдовам. Крылья Феникса пишут где-то про 30% того, что мы делаем. Если писать больше, то тогда надо писать круглосуточно — о том, сколько тонн, километров, танков.

Почему для меня история Трофима так дорога? Я для себя изначально выбрал менее эмоционально травматичный путь — гуманитарную помощь мы завозили через командование части. А этих бойцов я визуально знал. Трофим был из разведроты, я ему персонально какие-то вещички возил.

Это мы с ним вытаскивали первый конвой. Накануне гибели договорились, что я в воскресенье приеду за ним и отвезу в Запорожье…

— Кстати, а в таких случаях статус советника президента помогает?

— Я советник президента один из какого-то там числа десятков этих советников. Это значит, что я раз в месяц могу ему что-то доложить. Мы что, опять строим вертикаль как при Януковиче? У нас Порошенко должен все решать? Я тогда на хрен из этой страны уеду!

— Сейчас волонтеры входят в списки партий; вас, наверное, тоже зовут. Какие у вас планы? Пойдете в Министерство обороны работать?

— Мне не составляет труда организовать партию Celox контрабандой из США, в обход массы законов, пока я гражданское лицо. Условно: если я стану министром здравоохранения — я не смогу такие вопросы решать.

Я думаю, со временем мы будем помогать армии в роли чиновников достаточно высокого уровня.

А вообще меня опасно в Минобороны пускать. Если не сделать кардинальную реформу, закончится все Техасской резней.

Их реально хочется убить. Мне, вот, позвонили и сказали, что не дают технику, потому что нет подписи на ничего не значащей бумажке.

— Так вы планируете идти в государственный аппарат?

— Я не планирую, но меня сами запихивают. Я точно не пойду в Верховную Раду, я человек исполнительной власти, не представляю себя сидящим в кулуарах ВР.

Смысл работы моей в течение этих 6 месяцев была организация процессов, мне кажется, что у меня это получается.

Ко мне попала фотография с разведывательного спутника, на которой четко можно увидеть полевой крематорий возле военного госпиталя в зоне АТО у Новоайдара. Как мне доложили, этот крематорий нам передала Германия. Зачем? Что он делает в зоне АТО? Сколько наших ребят безвестными пошли на небо через эту немецкую трубу?

Я и моя партия требуем:

1) Немедленно остановить работу крематориев и вернуть тела погибших солдат их близким;

2) Президент должен немедленно объяснить ситуацию и извиниться перед родными погибших;

3) Семьям погибших военных надо предоставить все компенсации, все денежные выплаты. Президент должен пообещать взять это под свой личный контроль;

4) Министерство обороны должно назвать реальную цифру наших потерь. Мы имеем право знать имя каждого героя!

5) Отправить в отставку министра обороны В. Гелетея».

Олег Ляшко, народный депутат Украины, Лидер Радикальной партии.

Украинская версия:

Відкритий лист лідера Радикальної партії Олега Ляшка до громадськості.

Порошенко спалює героїв у німецьких крематоріях Порошенко та Гелетей нагло брешуть, приховуючи більш ніж 8000 наших втрат в АТО!

Ці хлопці віддали своє життя за них, за країну, за свій народ. Але ніякої подяки та пошани від нашого керівництва вони та їхні близькі не отримали. Більш того, виявляється, що Порошенко спалює наших героїв, як якихось собак, у німецьких крематоріях! До мене потрапила світлина з розвідувального супутника, на якій чітко можна побачити польовий крематорій біля військового шпиталю у зоні АТО біля Новоайдару. Як мені доповіли, цей крематорій нам передала Німеччина. Навіщо? Що він робить у зоні АТО? Скільки наших хлопців безвісними пішли на небо через цю німецьку трубу?

Я і моя партія вимагаємо:

1) Негайно зупинити роботу крематоріїв і повернути тіла загиблих солдат їх близьким.

2) Президент повинен негайно пояснити ситуацію і вибачитися перед рідними загиблих.

3) Сім’ям загиблих військових треба надати усі компенсації, усі грошові виплати. Президент повинен пообіцяти взяти це під свій особистий контроль.

4) Міністерство оборони повинно назвати реальну цифру наших втрат. Ми маємо право знати ім’я кожного героя!

5) Відправити у відставку міністра оборони В.Гелетея. Олег Ляшко, народний депутат України, Лідер Радикальної партії

liashko.ua