2. Николай Гоголь — "Мертвые души"

Россия Гоголя - страна чрезмерная. И поэтому синтаксис ее описания должен быть соответствующим. Каждая страница заключает в себе обширные пространства и целые эпосы, она населена Августином и Данте, крестьянами и вечерней прохладой, пылью и мечтой. Очень маленький секрет, если взять в руки томик "Мертвых душ", закрыть глаза и встать на цыпочки, можно увидеть Рим. Читать Гоголя! Чтобы улыбнуться. Улыбнуться, словно поверив в свое бессмертие.

3. Джон Фаулз — "Любовница французского лейтенанта"

Джон Фаулз - один из наиболее выдающихся (и заслуженно популярных) британских писателей ХХ века, современный классик главного калибра, автор всемирных бестселлеров "Коллекционер" и "Волхв". Роман "Любовница французского лейтенанта" разошелся многомиллионным тиражом, был переведен на три десятка языков, послужил основой фильма Карела Рейша с Джереми Айронсом и Мерил Стрип в главных ролях. Время действия - девятнадцатый век, викторианская Англия-выбрано Фаулзом отчасти из стремления вступить в полемику с модными псевдовикторианскими романами, завлечь читателя пикантной любовной фабулой, многочисленными бытовыми деталями в стиле
ретро, колоритными характерами и жанровыми сценами. Все это есть в романе. Но есть и другое - драма идей, психология интимных отношений, наконец, история становления личности, трактуемая как выбор между чувством и долгом.

4. Франц Кафка — "Замок"

"Замок" Франца Кафки признан одной из главных книг XX столетия. Сюжетный рисунок романа (поиски дороги, ведущей к Замку) весьма прост и одновременно предельно сложен. Он притягивает не в силу закрученных ходов и запутанных историй, а вследствие своей параболичности, притчевости, символической многозначности. Художественный мир Кафки, сновидчески зыбкий, захватывает читателя, затягивает в узнаваемо-неузнаваемое пространство, пробуждает и предельно усиливает ощущения, которые до этого были скрыты где-то в глубинах его потаенного "Я". Каждое новое прочтение "Замка" - это новый рисунок пути, которым бредет в лабиринте романа читательское сознание.

5. Хулио Кортасар — "Игра в классики"

Лучший роман X.Кортасара "Игра в классики", на первый взгляд, именно так и начинается: его персонажи пьют мате, слушают джазовые пластинки, скитаются по парижским улочкам. Но тут включается фантастическая, сдвинутая оптика кортасаровской прозы, и вот уже герои повествования, а вместе с ними и читатель попадают в несводимое к названиям Париж и Буэнос-Айрес пространство этого, быть может, самого необычного романа в прозе XX века. Кортасар нуждается не просто в читателе, но в читателе-сообщнике, партнере по игре, соучастнике. Он предлагает ему игру, цель которой - выход из традиционного линейного движения прозы: вы можете читать этот текст привычным способом - от первой к последней странице, а можете, повинуясь авторским подсказкам, перепрыгивать через главы и части, через Сену и Атлантический океан, отыскивая ваш собственный ключ к шифру.
(В начале книги автор предлагает читателю выбрать вариант чтения романа, от чего зависит, какой будет финал у этой истории.)

6. Чарльз Диккенс — "Тайна Эдвина Друна"

Самый загадочный роман великого Диккенса.
Роман, который до сих пор вызывает множество вопросов и споров, объединил в себе черты жизнеописания, психологического романа и детектива.
Произведение, так и оставшееся незаконченным, неоднократно экранизировали и даже пытались дописать. Однако решить все загадки, заданные автором много лет назад, так никому и не удалось...

7. Бел Кауфман — "Вверх по лестнице, ведущей вниз"

Бел Кауфман - американская писательница, чье имя хорошо известно читателям во всем мире. Славу Бел Кауфман принес роман "Вверх по лестнице, ведущей вниз". Роман о школьниках и их учителях, детях и взрослых, о тех, кто идет против системы. Книга начинается словами "Привет, училка!" и заканчивается словами "Привет, зубрилка!", а между этими двумя репликами письма, письма, письма - крики людей, надеющихся, что их услышат.

8. Эрих Мария Ремарк — "Земля обетованная"

Последний роман Эриха Марии Ремарка.
Возможно - самый крупный.
Возможно - самый сильный.
Возможно - самый трагический...
"Возможно" - потому что роман не был закончен: смерть Ремарка в 1970 году оборвала работу над ним.
В архиве писателя остались три редакции произведения и наброски финала, на основании которых была подготовлена посмертная публикация.

9. Владимир Набоков — "Лаура и ее оригинал"

Издательство "Азбука-классика" представляет сенсационный роман знаменитого русско-американского писателя, одного из классиков литературы XX века, Владимира Владимировича Набокова, "Лаура и ее оригинал". Его ждали более тридцати лет. И вот сын писателя Дмитрий Владимирович решил, вопреки воле отца, опубликовать эту "блестящую, оригинальную и потенциально революционную" вещь, представляющую собой "самую концентрированную квинтэссенцию творчества" Владимира Набокова. Премьера самого обсуждаемого и самого ожидаемого романа начала XXI века одновременно состоялась в США, Великобритании, России и ряде других стран.

10. Милорад Павич — "Пейзаж, нарисованный чаем"

Один из главных персонажей книги - г. Белград, родина всемирно известного писателя Милорада Павича (р. 1929). Автор ведет читателя улицами, полными мистических тайн, и рассказывает изящную историю разлуки влюбленных ("Маленький ночной роман") и их соединения ("Роман для любителей кроссвордов").
В сюжете причудливо переплелись явь и сон, история и современность, притчи о святых и рассказы о бесчисленных искушениях лукавого.
Любители кроссвордов смогут прочитать роман по горизонтали и вертикали.

Но ты хотя б однажды в мире,
когда он спит или кипит,
остановись, как лошадь в мыле,
почуяв пропасть у копыт.

Остановись на полдороге,
доверься небу, как судье,
подумай — если не о боге —
хотя бы просто о себе.

Под шелест листьев обветшалых,
под паровозный хриплый крик
пойми: забегавшийся — жалок,
остановившийся — велик.

Пыль суеты сует сметая,
ты вспомни вечность наконец,
и нерешительность святая
вольется в ноги, как свинец.

Есть в нерешительности сила,
когда по ложному пути
вперед на ложные светила
ты не решаешься идти.

Топча, как листья, чьи-то лица,
остановись! Ты слеп, как Вий.
И самый шанс остановиться
безумством спешки не убий.

Когда шагаешь к цели бойко,
как по ступеням, по телам,
остановись, забывший Бога,—
ты по себе шагаешь сам!

Когда тебя толкает злоба
к забвенью собственной души,
к бесчестью выстрела и слова,
не поспеши, не соверши!

Остановись, идя вслепую,
о население Земли!
Замри, летя из кольта, пуля,
и бомба в воздухе, замри!

О человек, чье имя свято,
подняв глаза с молитвой ввысь,
среди распада и разврата
остановись, остановись!

Евгений Евтушенко, 1967