2. Элис Сиболд — "Милые кости"

"Шестого декабря тысяча девятьсот семьдесят третьего года, когда меня убили, мне было четырнадцать лет" - так начинается самый поразительный бестселлер начала XXI века, трагическая история, написанная на невероятно светлой ноте. "Милые кости" переведены на сорок языков, разошлись многомиллионным тиражом и послужат основой для следующего, после "Властелина колец" и "Кинг-Конга", кинопроекта Питера Джексона. В этом романе Сюзи Сэлмон приспосабливается к жизни на небесах и наблюдает сверху, как ее убийца пытается замести следы, а семья - свыкнуться с утратой...

3. Нил Гейман — "Никогде"

Под улицами Лондона существует мир, о котором большинство людей и не подозревает. В нем слово становится настоящей силой. Туда можно попасть, только открыв Дверь. Этот мир полон опасностей, населен святыми и монстрами, убийцами и ангелами...

4. Сьюзен Коллинз — "Сойка-пересмешница"

Китнисс выжила, хотя дом ее разрушен. Ее семья - в относительной безопасности. Но... Пит похищен власть имущими, и судьба его не известна. И тогда легенда становится реальностью. Таинственный Тринадцатый дистрикт выходит из тени, в которой скрывался долгие годы. Начинается война. Война за справедливость? Война за лучшее будущее? Возможно. Китнисс в этой войне - символ сопротивления. И если она не хочет оказаться пешкой в чужой большой игре, если не хочет, чтобы жизнь ее любимого принесли в жертву чужим интересам, ей придется стать сильной. Сильнее, чем на арене Голодных игр...

5. Владимир Набоков — "Лолита"

В 1955 году увидела свет "Лолита" - третий американский роман Владимира Набокова, создателя "Защиты Лужина", "Отчаяния", "Приглашения на казнь" и "Дара". Вызвав скандал по обе стороны океана, эта книга вознесла автора на вершину литературного Олимпа и стала одним из самых известных и, без сомнения, самых великих произведений ХХ века. Сегодня, когда полемические страсти вокруг "Лолиты" уже давно улеглись, можно уверенно сказать, что это - книга о великой любви, преодолевшей болезнь, смерть и время, любви, разомкнутой в бесконечность, "любви с первого взгляда, с последнего взгляда, с извечного взгляда".

6. Патрик Зюскинд — "Парфюмер. История одного убийцы"

Триллер-бестселлер, описывающий историю жизни блестящего парфюмера и кровавого убийцы Жан-Батиста Гренуя, мгновенно стал мировой сенсацией. Общий тираж романа составил более 15 миллионов экземпляров, он переведен на 42 языка, среди которых есть даже латынь!
Спустя 21 год после выхода романа в свет он продолжает будоражить своих читателей; его изучают студенты университетов по всему миру, причем студенты различных факультетов и специальностей: психологи, историки, криминалисты, юристы и, конечно же, филологи. Совсем недавно роман появился в списках "наиболее читаемых произведений", опубликованных журналами "Oprah" и "InStyle". "Парфюмер" признан самым знаменитым романом, написанный на немецком языке, со времен книги Э.М.Ремарка "На западном фронте без перемен".

7. Сомерсет Моэм — "Бремя страстей человеческих"

Возможно, самый значительный роман Сомерсета Моэма. Гениальность, с которой писатель раскрывает темные и светлые стороны человеческой души, проявилась тут особенно отчетливо.
И именно в этой книге Моэм с удивительной даже для него искренностью обнажает душу собственную...

8. Харуки Мураками — "Норвежский лес"

...По вечерам я продавал пластинки. А в промежутках рассеянно наблюдал за публикой, проходившей перед витриной. Семьи, парочки, пьяные, якудзы, оживленные девицы в мини-юбках, парни с битницкими бородками, хостессы из баров и другие непонятные люди. Стоило поставить рок, как у магазина собрались хиппи и бездельники - некоторые пританцовывали, кто-то нюхал растворитель, кто-то просто сидел на асфальте. Я вообще перестал понимать, что к чему. "Что же это такое? - думал я. - Что все они хотят этим сказать?"...

9. Виктор Пелевин — "Числа"

Главный герой романа - бизнесмен Степа, лучший друг которого - число 34, а злейший враг - число 43... Степа помнил, что когда он был совсем маленьким, цвета были у всех цифр. Потом они стерлись, только у четверки остался хорошо различимый зеленый, у семерки – синий, и у тройки – слабые следы оранжевой краски на центральном выступе.

10. Леонид Андреев — "Рассказ о семи повешенных"

Проза Леонида Андреева причудливо переплетает трепетную эмоциональность, дотошный интерес к повседневности русской жизни и, зачастую, иррациональный страх перед кошмарами «железного века».
Главная тема произведения Андреева «Рассказ о семи повешенных» - любовь и смерть, жестокосердие и духовная стойкость человека. Повести и рассказы этого писателя стали одними из высших достижений русской литературы начала XX века.

Вот, например, Николай Семёнович Лесков... Но… Нет уже человека. А произведения его живут и читаются. Правда, если остановить на улице случайных прохожих, то многие не вспомнят ни «Тупейного художника», ни «Очарованного странника». А вот Левшу, даже не зная точного названия этой повести Лескова, назовут все.

Вот такой вот парадокс. И, опять же, почему? Наверное, литературоведы дадут на этот вопрос более полный и исчерпывающий ответ. Со ссылкой на кучу монографий и авторитетных имён.
Как на мой, субъективный и, естественно, ненаучный, взгляд, так произведение только тогда переходит в разряд классики и остаётся интересным читателю ещё долгое время после его выхода в свет, когда в нём, за каким-то частным случаем, угадываются общие, присущие многим черты. И когда ты в этом же самом Левше узнаёшь своего соседа или земляка. Непритязательного по жизни, не особо образованного, имеющего кучу недостатков, которые… Которые с лихвой компенсируются его мастерством, отношением к делу и особой шкалой ценностей, ставящей общее выше личного. Даже зная, что всё, истекло твоё время на этом шарике, он скажет не о чём-то там, а о том, чтобы передали Государю… Мол, не надо бы… ружья кирпичом-то чистить…
Вот, и я… Пишу о Левше, а вспоминаю… Нет, даже не земляка. Но своего, северного мужика-мастерового. Осипа Христофоровича Дудина.

Неброской, но основательной красотой, неповторимостью вековых лесов, многочисленных озёр, малых и больших рек, медленно несущих свои воды к Ледовитому океану, очаровывает Север. Здесь, в верстах 80-ти от Архангельска, там, где Северная Двина, приняв воды Пинеги, разделяется на несколько рукавов и протоков, между которыми лежат девять больших и малых островов, на расположенном прямо против Холмогор Курострове в 1714 году родился Осип.

Кроме него в семье было ещё два брата. Василий, тот самый, что учил грамоте своего знаменитого земляка – Михайлу Ломоносова, служил приказчиком на верфи в Вавчуге. И Егор – известный мореплаватель и промышленник. А вот Осип был косторезом. Как и ставший впоследствии знаменитым российским скульптором его односельчанин – Федот Шубин. Как и многие другие земляки Осипа.

Что вполне естественно. С давних времен северяне добывали в полярных морях не только навагу или тюленя, но и «рыбий зуб», моржовую кость, собирали ископаемую мамонтовую. В руках искусных мастеров становилась похожей на благородную даже простая трубчатая коровья кость.

Резали кость по всему Северу: от Архангельска до Сольвычегодска и Великого Устюга. Однако центром косторезного промысла стали именно Холмогоры. Первое письменное упоминание о холмогорских резчиках относится к XVII веку, когда местный «гребенный мастер» Евдоким Шешенин и его брат Семен были вызваны в Москву для работы в Оружейной палате и впоследствии стали лучшими её косторезами.

Осипу было у кого и чему учиться. Не удивительно, что его умелые, воистину «золотые» руки оказались востребованы не только в губернии, но и в самом стольном граде Империи.

Первое, документально сохранившееся свидетельство Санкт-Петербургского периода жизни Дудина, – это запись в журнале канцелярии Академии наук от 8 октября 1757 года. И касается она того материала, с которым мастер довольно часто работал, – ископаемой мамонтовой кости. «Сего числа... крестьянин Осип Христофоров сын Дудин объявил в канцелярию кость кривую, названную им мамонтовою, в которой весу 23 фунта с небольшими, и оную он купил в Мезене в 1756 году в генваре месяце, привезенную из Пустозерска святцами...».

Но приехал в столицу Осип не только потому, что в крупном городе легче было найти богатого заказчика. Он устраивал сына Петра в гимназию при Академии наук. Мальчика приняли в гимназию в мае 1758 года «для обучения математике, рисовальному художеству и французскому языку». Ордер на поступление Петра Дудина в академическую гимназию подписали И. Шумахер и М.В. Ломоносов. И здесь сработало не только земляческое единство, но ещё и то тёплое отношение, которое Михаил Васильевич испытывал к семье Дудина.

Дело в том, что отец Осипа, Христофор, был образованным человеком и братья хранили купленные им книги, среди которых почётное место занимали «Арифметика» Л. Магницкого и «Грамматика» М. Смотрицкого. Вот эти, замечательные по тем временам учебники Дудины, после долгих уговоров – память как-никак, отдали стремившемуся к знаниям Ломоносову. А они стали для юного Михайлы, по его же словам, «вратами учености». И, кто знает, не было бы братьев Дудиных, гордились ли бы мы сегодня одним из лучших умов Государства Российского?

Конечно, на первых порах знаменитый земляк помог Осипу. В том числе и своими рекомендациями. Но дальше за мастера уже говорили его руки. Тем более, что Дудин работал, главным образом, в самой сложной технике резьбы по кости – сквозной резьбе, которая требовала особого мастерства и аккуратности исполнения.

Всё это у Осипа было, потому он достаточно быстро занимает ведущее место среди петербургских мастеров декоративно-прикладного искусства того времени. Сохранившиеся в архивах документы свидетельствуют о выплате ему Екатериной II больших сумм за разнообразные косторезные работы. Не раз у Дудина покупали резные костяные шахматы для наследника царского престола великого князя Павла Петровича.

Оплата произведений (именно произведений, а не работ!) Осипа Дудина иногда даже превосходила суммы, выплачиваемые лучшим придворным ювелирам. И это говорит о многом. Заказчикам было за что платить Осипу. Если посмотреть на сохранившиеся работы, с этим согласятся многие.

Правда, до наших дней дошла только малая толика мастерских изделий.
В частности, можно вспомнить две, созданные Дудиным в 1770-х гг., кружки, поверхность которых декорирована изображениями русских князей и царей в круглых медальонах среди завитков в силе рококо с мелкими цветочками. Сквозная резьба, тончайшая проработка рельефов, моделировка лиц, тонкая фактура кости удачно сочетаются с традиционной формой, присущей деревянным или металлическим кружкам.

Одна из кружек – с 58 портретами (от Рюрика до Екатерины II) – находилась в Кунсткамере. Для неё даже был создан специальный костяной футляр, не сохранившийся до наших дней. Другая – с шестью портретами (от Петра I до Екатерины II) – была предназначена «будущим родам на посмотрение» и хранилась в ризнице Соловецкого монастыря, в котором умерший около 1785 года мастер провел остаток своих дней.
Вот такой он русский Левша. Всё – «будущим родам». А если себе что, то так…
И неважно, откуда родом он, этот мастер-золотые руки – из Тулы или из-под Холмогор. Их много. И они – рядом с нами. Надо только остановиться и вглядеться. В соседа. Или земляка…
К. Кучер

Когда всё превосходно строится
И жизнь пылает, словно стяг,
К чему о счастье беспокоиться?!
Ведь всё сбывается и так!

Когда ж от злых иль колких слов
Душа порой болит и рвётся -
Не хмурьте в раздраженьи бровь.
Крепитесь! Скажем вновь и вновь:
За счастье следует бороться!

А в бурях острых объяснений
Храни нас, Боже, всякий раз
От нервно-раскалённых фраз
И непродуманных решений.

Известно же едва ль не с древности:
Любить бесчестно не дано,
А потому ни мщенье ревности,
Ни развлечений всяких бренности,
Ни хмель, ни тайные неверности
Любви не стоят всё равно!

Итак, воюйте и решайте:
Пусть будет радость, пусть беда,
Боритесь, спорьте, наступайте,
И лишь любви не отдавайте,
Не отдавайте никогда!

© Эдуард Асадов

И манеры те же и повадки тоже…
Женщина, как кошка – правит жизнью смело…
Одинока? Может…Вам какое дело?
Женщина, как кошка – может быть любой:
Ласковой, суровой, кусачей, озорной…
Женщина, как кошка – знает себе цену,
Потому ни в жизни не простит измену…
Женщина, как кошка – ищет, где ей лучше,
Где сильнее любят и ласкают больше…
Женщина, как кошка – если с кем-то плохо,
Если забывают… то она уходит...

Главное - упаковка

Валентина Оберемко, «АиФ»: Александр, вы говорите, что большинство женщин в России вас любят. Поделитесь с нашими читателями-мужчинами: в чём секрет?

Александр Васильев: Меня любят за то, что я не щиплю женщин за попу и не тащу в койку, потому что женщина знает, к чему это приводит: к нежелательной беременности, венерическим заболеваниям. И к моральной драме. Надо к женщине относиться как к другу, умному человеку. Разговаривать, путешествовать, ходить в кино, в театр, на выставки, а не общаться по принципу «приди-подай-принеси-унеси-пошла вон». Когда мужчины это понимают, женщины к ним активно присматриваются. Но так бывает нечасто. И это ужасно.

- Но наши женщины приходят переодеваться на вашу передачу именно ради внимания мужчин. И надо ли так стараться?

- Конечно! Когда вы приходите в магазин, как выбираете продукт? По упаковке! Одежда, макияж, причёска - это упаковка женщины. Если вы хотите быть успешными во всех сферах жизни, вы должны быть хорошо «упакованы». Хотя это не значит, что надо всё время ходить на каблуках, с утра красить ресницы или иметь на голове пергидроль.

- Или трястись в маршрутке в норковой шубе, что видишь сплошь да рядом...

- Недостаток мужчин в России заставляет женщин не расслабляться 24 часа в сутки. Она думает: «А вдруг я в маршрутке встречу своего принца!» Поэтому они одеваются так, как надо одеваться на самое важное свидание в их жизни. Я часто бываю во Владивостоке. И однажды стал свидетелем дикой автокатастрофы - лобовое столкновение, две дорогие спортивные машины, в обеих были блондинки. Я увидел раскуроченные автомобили, а рядом - два трупа в норках и бриллиантах. Этот кошмар мне запомнился на всю жизнь.

- Поэтому, когда россиянка приезжает за границу…

- …её всегда видно. Она едет в первый раз, например, из Иванова в Париж и думает: «Я же не должна ударить в грязь лицом!» Я наших узнаю по крашеным волосам, потому что большинство россиянок прибегают к краскам довольно радикальных оттенков - они им заменяют ушедший в историю кокошник. Нам надо, чтобы на голове всегда была корона. А поскольку короны уже не носят, её место заняли пергидрольные волосы.

Нам нравится золотишко, вышивки, отделки - это часть народной культуры. Мы же не ругаем японцев за их бесформенные одежды, шотландцев - за пристрастие к клетке, испанок - за их желание летом поиграть с веером. Это их стиль. У нас же испокон веков - страсть к ярким цветам.

Так что сделать из нас европейцев не получится. У нас другая комплекция! Женщины много выше, чем европейки, крупнее - у них больше грудь, пышнее формы. Ну и шире душа! И эту широту души они подчёркивают яркими красками. Я не против этого - я против того, что россиянки стесняются самих себя и всё время спрашивают: «А я на француженку похожа?» Нет, не похожа! Зачем это вам?

Открытость не в моде

- Вам бывало неловко за наших за границей?

- Иногда. Но больше не за одежду, а за поведение. У меня есть выездная школа. Я каждый месяц со своими студентами езжу то в Париж, то в Венецию, то в Стамбул. В один из таких выездов в Париж во время экскурсии в музее одна из учениц схватила в руки вазу XVII в., подняла её над головой и сказала: «У меня похожая дома стоит. Хочу посмотреть, какая это фирма». Я только и смог сказать: «Это же не магазин, дорогая, это музей!» Женщины приходят на мою выставку в ГУМе и трогают платья руками. Они хотят пощупать - прочная материя или нет. Я им говорю: «Будете щупать - будет непрочная!» Стыдно! Появляется ощущение, что у нас живут дикие люди.

- В моде мы тоже дикие?

- Нет, наши женщины стали более стильно одеваться. Я считаю, что в этом частично и моя заслуга. Россиянки стали понимать, что необязательно показывать всё лучшее сразу. Сейчас вообще идёт тенденция к закрытости. Открытость была модна в 2000-е - этот стиль назывался порношик. Сейчас его сменила скромность. Это связано с мировым кризисом. Чем хуже экономика, тем длиннее юбка, потому что с длинной юбкой необязательно тратиться на новые колготки и новую обувь.

- Как-то одна дама 70 лет попросила у вас совета, как ей быть модной и не быть смешной. Вы сказали, что модной быть поздно.

- Именно так. В 70 лет надо быть уже не модной, а элегант­ной. Мода - удел молодых богатых бездельников. Мне после этого напишут массу гневных замечаний: «Моей бабушке 70 лет, а она выходит в свет!» Это редкость. Хотя у меня есть в Париже приятельница, балерина Ксения Триполитова. Ей скоро исполнится 99 лет. Она пьёт со мной шампанское до 2 часов ночи, ходит без палочки, сама себя обслуживает и жалуется, что ей стало сложнее подниматься пешком на 5-й этаж - одышка начала появляться. Я спросил как-то: «Ксения, может быть, дело в возрасте?»  «Нет-нет, какой возраст! - она посмотрела на себя в зеркало и заметила: - Хотя, кажется, у меня начали появляться морщины... Может, я старею?»

- Вы советовали бороться с депрессией шопингом. Но ведь, как говорят, это болезнь - шопоголизм.

- Прогулка по магазинам вовсе не означает, что надо потратить все свои деньги. Шопинг - потрясающая терапия. Но, когда человек склонен к большим тратам, я советую ходить в магазин, где всё по 36 рублей. Не надо вбивать в голову людей мысли о том, что от всего, что им приносит удовольствие, надо лечиться. Я, например, собираю старинные костюмы. У меня около 50 тысяч экспонатов. Но музей в России никак не могу открыть. Его хочет публика, но не хотят чиновники. Потому что тогда сразу станет видно, как плохо жили в СССР и как хорошо при царе.

- Где вы это всё храните?

- У меня есть три хранилища - во Франции, Литве и России. И только Литва предложила мне использовать под хранилище госмузей. А наши музеи пока зависть гложет. Принято считать, что мода XX в. - это слишком банально. В результате такой коллекции нет ни у кого, кроме меня. Представляете, сколько людей надо было обойти, скольким поклониться в ноги и сказать: «Отдайте мне платье Валентины Толкуновой или Людмилы Гурченко!» Но я кланялся!
Валентина Оберемко  Статья из газеты:  АиФ №7. Вперёд, Россия!