Итак, повод есть. Или Лукашенко специально предупреждает оппозицию, чтобы никто и не пытался рыпаться? Или его опасения оправданы, и Запад вместе с оппозицией может попытаться взять реванш?

— Сомневаюсь, что такое возможно, — говорит политолог Всеволод Шимов.

— Если говорить об оппозиции, то она лишена какой-либо возможности как-то повлиять на ситуацию в республике. Что касается Запада, то его единственный инструмент — это санкции. Однако на Западе боятся того, что излишнее санкционное давление толкнет Лукашенко «в объятия России», поэтому с санкциями стараются не перебарщивать. Так что каких-то реальных угроз для Лукашенко в связи с референдумом я не вижу.

«СП»: — Лукашенко достаточно хорошо «закрутил гайки»? Готов ли он к новым попыткам переворота?

— Да, гайки закручены по максимуму, сейчас в Белоруссии настоящая политическая «зима», возможности для любой протестной активности заморожены.

«СП»: — В таком случае, не стоит ли его слова рассматривать как предупреждение желающим раскачать ситуацию: мол, даже не пытайтесь…

— Честно говоря, даже не очень понятно, кто адресат, так как раскачивать попросту некому — белорусское политическое поле зачищено и находится под контролем силовых структур.

«СП»: — Обычно выборы являются хорошей повесткой для «цветных революций», мол, они нечестные. А конституционный референдум может? Кто будет мобилизовывать протест?

— Именно так и обстояло дело после президентских выборов в августе прошлого года. Однако сейчас протестная масса обезглавлена и деморализована. Сил, способных мобилизовать общество на новый протест, в Белоруссии нет.

Дееспособной оппозиции в Белоруссии сейчас нет, а та, что есть, выдавлена в эмиграцию. Ее задача максимум сейчас — выжить и добиться финансовой поддержки от западных спонсоров в расчете включиться в игру в будущем, когда обстановка в Белоруссии изменится.

«СП»: — Те изменения в конституцию, что предлагает власть, они удовлетворяют запросы тех, кто недоволен был результатами выборов?

— Не думаю, что задача этой реформы — удовлетворить чьи-то требования и запросы. Лукашенко, скорее всего, готовится к транзиту власти, но хочет, чтобы этот процесс был максимально растянутым во времени и находился под его полным контролем. Думаю, смысл реформы именно в этом.

— С самого начала правления Александра Лукашенко (с 1994 года) Запад регулярно выражает недовольство его политикой и так или иначе стремится сменить власть в Белоруссии, — отмечает белорусский политический обозреватель Кирилл Озимко.

— Просто на разных этапах это выражалось в разных формах и с разной степенью интенсивности. Даже когда в отношениях Минска с Западом наблюдалась «оттепель», ЕС и США все равно продолжали спонсировать белорусскую оппозицию и ставить на смену власти. Просто пытались сделать транзит руководства в республике более мягким способом, путем плавной смены элит при прямом взаимодействии с ними.

В настоящий же момент, когда отношения между Минском и Западом предельно напряжены, Запад по-прежнему рассчитывает на смену власти в республике, но действует теперь уже путем прямого давления.

«СП»: — Возможны попытки устроить новый Майдан со стороны оппозиции и Запада во время референдума? Обычно такие попытки предпринимаются в период выборов… Референдум — это удобный повод?

— Референдум, как и выборы — это удобный повод для революций и майданов. Но попытки устроить новые массовые протесты очень маловероятны. Власть разгромила все организационные структуры протестующих, наиболее активные противники режима и политики либо посажены в тюрьму, либо бежали за границу. Рядовые активисты стали иметь постоянные проблемы с правоохранительными органами, законы были очень ужесточены, гайки закручены. В таких условиях протестный потенциал оказался разгромлен. В таких условиях у протестующих не будет смелости и возможностей для того, чтобы собрать какие-то массовые протесты и тем более майданы.

«СП»: — Как может быть сформулирована повестка дня оппозиции во время условного «плебисцитного майдана»? Объявят его незаконным? Сфальсифицированным?

— Да. Вероятнее всего, действительно объявят незаконным и сфальсифицированным. Они ведь не признают действующую власть, поэтому не станут принимать какую-то иную повестку дня.

«СП»: — Насколько, по-вашему, режим Лукашенко готов к новым выступлениям, и извлек ли он уроки из прошлогодней истории?

— Конечно, режим Лукашенко вынес из политического кризиса много уроков. Но, на мой взгляд, вынес не те уроки, которые стоило бы.

Например, власть стала закручивать гайки и ликвидировать оппозиционное гражданское общество, действовать жестче со своими оппонентами. С точки зрения власти, это вынесенный урок. Режим думает, что таким образом он себя обезопасит, ведь недовольным будет гораздо сложнее и страшнее как-то действовать, протестовать, бороться с режимом. Но у этого есть обратная сторона — недовольство среди населения никуда не денется, оно будет просто загнано в андерграунд, на кухни, в интернет.

Не вынесен главный урок — с современными людьми надо работать тоньше и гибче. Например, не громить оппозицию, а научиться использованию политтехнологий, взаимодействию с недовольной частью населения.

Можно было бы взять на вооружение хотя бы «управляемую демократию» — создать много партий-спойлеров и поиграть в конкуренцию, где власть вышла бы с победой в 55%, а не 85%, например. Да, с точки зрения этики, это некрасиво, но именно так делают во многих странах мира, где нет таких проблем, как в Белоруссии. В той же России.

«СП»: — По-вашему, предлагаемые конституционные изменения соответствуют ожиданиям населения? Может, лучший способ предотвратить Майдан — дать людям то, чего они требуют?

— Нет, не соответствуют. До того, как после выборов была объявлена конституционная реформа, речи об этих изменениях вообще нигде не было. Белорусское общество было разделено на две большие части — сторонники власти, которых и так всё устраивает, и противники, которые требовали только одного — новых выборов. Конституционная реформа же была инициирована не населением, а властью. И направлена она, вероятно, наоборот на укрепление действующего режима.