В последние недели особенно интенсивно (а в более умеренном стиле бывало и раньше) белорусский президент обращался к истории, причём его трактовка известных событий, мягко говоря, не радовала Россию. К тому же исторические упражнения Лукашенко Москва имела право воспринять, как подготовку идеологической базы для ухудшения отношений и даже к выдвижению территориальных претензий. И актуальные политические события современности (например, возвращение Крыма в Россию) Москва и Минск рассматривают с диаметрально противоположных позиций.
Российское руководство не просто имело право, а было обязано потребовать от Лукашенко («друга», «союзника» и «строителя единого государства») прояснить его позицию. Причём непохоже, чтобы объяснения Александра Григорьевича удовлетворили Владимира Владимировича.
То есть, как мы писали раньше, в своей привычке шантажировать Россию торможением интеграции и «уходом на Запад», а также попыткой формировать внутриполитическую повестку России на базе тезисов: «потеряете Белоруссию» и «Батька последний борец за народ, за СССР», — Лукашенко заигрался и зашёл слишком далеко. «Момент истины», о котором он распространялся накануне поездки в Сочи, которую демонстративно перенёс ради встречи с Помпео, был неприкрытой угрозой: или вы нам уступаете, или мы переориентируемся на Запад.
Как мы и писали, Лукашенко не понял, что времена, когда Россию можно было шантажировать переходом в другой лагерь давно прошли. Он представить себе не мог, что ему скажут: «Пожалуйста. Как суверенное государство вы имеете право сами выбирать себе союзников. Со всеми вытекающими последствиями». А ему сказали, или, по крайней мере, намекнули, что плакать никто не будет.
Теперь надо либо реализовывать угрозу и уходить на Запад, где Лукашенко в идеале ждёт судьба Милошевича (в худшем случае может быть вариант Чаушеску или Каддафи, когда охотиться будут не только на него, но и на его семью), либо снимать амбициозные требования и учиться жить по-новому. Прежде всего осознав, что экономическая интеграция требует одинаковых правил игры и эти правила продиктует более крупная экономика-донор, а не крошечная экономика-реципиент. Если же единые правила не устраивают Минск, то будут действовать правила мирового рынка.
Лукашенко оказался не готов на месте в Сочи, за доской, принять ни одно, ни другое решение. Что бы он ни рассказывал белорусам, у него нет альтернативы экономическому сотрудничеству с Россией. Разрыв (даже мягкий, а Россия не будет настаивать на жёстком варианте) приведёт к практически немедленному коллапсу белорусской экономики и быстрому разрушению политической системы (Украина в пример). США и ЕС не готовы финансировать «белорусское экономическое чудо». Они согласны лишь поддержать «демократизацию» (после которой Лукашенко в Белоруссии места нет), а также уничтожение и разграбление белорусской экономики импортными соросами и местными «евроинтеграторами» (по примеру украинской).
С другой стороны он не готов просто отступить.
Во-первых, он для этого слишком самолюбив. Как это он уступит после того, как два месяца рассказывал белорусам, что они кормят Россию и что он запросто найдёт замену и её нефти, и её рынкам, и её дружбе.
Во-вторых, слишком большое количество чиновников в последние годы лишилось должности за «излишние» симпатии к России. В Белоруссии незаметно произошёл негативный отбор — верхушка государственного аппарата уже вполне «евро-национальная». Для неё разрыв с Россией естественен, Лукашенко они не дорожат, а момент сейчас удобный, Александр Григорьевич сам его подготовил, своей пропагандистской деятельностью.
В-третьих, выращены и выпестованы «активисты-общественники», информационные и идеологические структуры, ориентированные на Запад и занимающиеся евроинтеграционной пропагандой при поддержке государственного аппарата. Они вовсе не желают отказываться от материального благополучия и политических перспектив, которые им обеспечивает прозападный крен в белорусской политике последних лет.
В то же время, пророссийские силы маргинализированы, разобщены и дезорганизованы. Они пребывают в состоянии, мало чем отличающемся от того, в котором пребывали пророссийские силы Украины в начале конца Януковича (который тоже самостоятельно отпилил сук, на котором мог сидеть пожизненным президентом). Оказать существенную поддержку Лукашенко при сопротивлении «евроинтеграционной общественности» и государственного аппарата они смогут только в том случае, если он обратится к ним напрямую, покается в грехах и сам займётся их организацией. В таком случае, риск проиграть сохранится, но шансы на победу Лукашенко над прозападным истеблишментом существенно возрастут. Однако, пророссийские силы могут вновь поверить Лукашенко только под российские гарантии, а это значит, что надо принимать условия Москвы, к чему, как было сказано выше, Лукашенко морально не готов.
В-четвёртых, принятие условий сотрудничества, предложенных Москвой, потребует от Белоруссии немедленных и довольно радикальных экономических реформ. Российская поддержка может смягчить их воздействие на население на первом (сложном) этапе, не допустить в Белоруссии «лихих 90-х», но, с изменением экономического базиса неизбежно претерпит изменения и политическая надстройка. Управлять страной, как раньше, лично принимая решение едва ли не о каждом ценнике в каждом магазине, Лукашенко больше не сможет, а по-другому не факт, что сумеет. Он уже не молод, ему переучиваться (тем более на ходу) поздно.
В общем, Александру Григорьевичу надо принимать тяжёлое решение. Оно будет тяжёлым, каким бы оно ни было. Момент же истины заключается в том, что он может принять решение в интересах народа Белоруссии, а может в интересах евроинтеграционной элиты и её змагарско-литвинской группы обеспечения. Личных гарантий ему никто не даст ни в одном, ни в другом случае, но оставшись с народом, он имеет шансы остаться не только живым и не только в стране, но даже власть сохранить (хоть и не столь абсолютную, как сейчас). Выбрав же сторону евроинтеграционной элиты он потеряет всё — загнанных лошадей пристреливают — таково их жизненное кредо.
В Москве будут рады, если Лукашенко сделает правильный выбор, но, зная его взрывной (и в то же время управляемый близким окружением) характер, не особенно обольщаются. «Опоздание» большей части российской делегации на переговоры (давшее Лукашенко возможность провести побольше времени в личной беседе в Путиным) может оказаться не только последним сигналом, но и последним шансом. Им надо воспользоваться. При всей своей противоречивости Лукашенко немало сделал для Белоруссии в 90-е годы. Будет обидно, если дело своей жизни он разрушит собственноручно.
