Безпалько отметил, что Минск предпринимает попытки давления на Россию, договариваясь с Казахстаном о продаже нефти. При этом Казахстан категорически против реэкспорта не только самой нефти, но и нефтепродуктов, полученных из нее.

Белоруссия живет за счет импорта бензина и топлива. Поэтому подобные строгости со стороны Нур-Султана (Астаны) смерти подобны.

Безпалько напомнил, что Белоруссия когда-то пыталась купить нефть в Саудовской Аравии, в Норвегии, в Венесуэле и Азербайджане. Но эти попытки не увенчались успехом.

Поведение Минска нельзя назвать союзническим. Белоруссия до сих пор не признала Крым российским, не разделяет политику России в отношении Донбасса, не желает признавать независимость Южной Осетии и Абхазии. Это отношение можно охарактеризовать просто — не вашим, не нашим.

Лукашенко как бы с Россией, но в то же время не хочет ссориться с Западом. Такой своеобразный нейтралитет, от которого президент Белоруссии хочет урвать лакомый кусок.

Читайте также: Россия может предъявить территориальные претензии Эстонии — на все 100% территории

Ирина Скрипко, специально для «Русской Весны»

По оценкам Международного энергетического агентства, к 2025 году добыча сланцевой нефти и газа в США превысит добычу обычной нефти и газа в России. В нашей стране, напротив, по исследованию АКРА, добыча «черного золота» начнет сокращаться уже после 2022 года. Это связано, во-первых, с истощением традиционных месторождений — у России остаются большие запасы углеводородов, но добывать их все сложнее. Такие месторождения, как Баженовская свита, до сих пор остаются не освоенными из-за технологических трудностей.

Вторая причина — снижение инвестиций в отрасль, связанное со сделкой по сокращению добычи с ОПЕК+. Из-за этого соглашения был перенесен ввод в эксплуатацию Русского месторождения «Роснефти» с 2017 года на четвертый квартал 2018-го, а месторождения Таас-Юрях, Тагульское и Куюмбинское были запущены не в начале, а только в конце 2018 года.

Однако, по словам Владимира Путина, наша страна имеет достаточные возможности добычи на шельфе и на территориях на земле, поэтому «острой необходимости» развивать сланцевую отрасль нет.

Ведущий аналитик группы компаний «Финам» Алексей Калачев считает, что решение не развивать добычу сланцевой нефти связано не столько с экологическими, сколько с экономическими аргументами. Однако в конечно счете, несмотря на растущие трудности с добычей, эта стратегия может оказаться не такой уж неверной. Во всяком случае, время для оценки ситуации у России еще есть.

— Сейчас ресурсов для добычи нефти у нас хватает. Более того, нам приходится ее сдерживать из-за ограничений, связанных с договоренностями с ОПЕК+. Мы не заинтересованы в том, чтобы загрузить рынок дешевой нефтью и опустить цены.

В то же время, технологические трудности существуют, как и проблема истощения хорошо разработанных месторождений с низкой себестоимостью. Серьезный рост возможен за счет трудноизвлекаемых запасов, но это дорого и требует немалых инвестиций, а ценовая ситуация не очень благоприятна.

Технологии добычи трудноизвлекаемых запасов тоже непросты, как и в случае сланцевой нефти. Мы в этом направлении работаем. «Газпром Нефть», «Лукойл» занимаются разработкой методов добычи нефти с Баженовской свиты. Там уникальная ситуация — очень сложная губчатая структура пород, в которых много нефти, но ее невозможно добывать традиционным способом. На самом деле, эти технологии похожи на добычу сланца, хотя обладают своими особенностями.

«СП»: — Почему тогда мы не занимаемся сланцевой нефтью?

— Понятно, что если поставить задачу добывать конкретно сланцевую нефть, добиться этого можно. Но нужно выделить большие деньги, потому что это отдельная геологоразведка, это серьезная переориентация отрасли.

В США развитие сланцевой отрасли стало возможным потому, что этим занимался частный бизнес. Это огромная масса частных компаний, которые ищут способ разбогатеть. Они занимают деньги, проводят разведку, бурение, разрабатывают методику. В процессе кто-то разоряется, а кто-то добивается успеха. Это гибкая и нормальная рыночная система.

У нас все устроено не так. Нефтегазовый бизнес контролируется государством, он консолидирован в узком круге крупных компаний, которые менее поворотливы и решают задачи по мере их возникновения. Пока ресурсов хватает, зачем им тратить деньги на то, что еще неизвестно, понадобится или нет, и во сколько все обойдется? На самом деле, это довольно простая аргументация.

«СП»: — А что насчет экологического вреда?

— Я бы не назвал это решающим аргументом. Тем более что многие ужасы сланцевой добычи преувеличены желтой прессой. Но дело в том, что и у нас с экологией добычи тоже не все гладко. Это еще мягко сказано. Наши нефтяные компании уже широко применяют такие «сланцевые» методы, как гидроразрыв пласта и горизонтальное бурение. Возможно, президент говорил о каких-то неизвестных нам технологиях, но мы о них пока ничего не знаем.

«СП»: — Если в США появится новая более безопасная методика добычи сланцевой нефти, сможем ли мы ее получить?

— Президент ведь сам сказал, что его слова насчет «цап-царап» — это шутка. Давайте их так и воспринимать. До снятия санкций никто нам эти технологии, конечно, не продаст.

«СП»: — Тогда почему бы не развивать их самостоятельно? Тем более что, как вы сказали, у нас во многом похожие технологии добычи.

— Представьте, что вы — крупная нефтяная компания. Вы добываете и продаете нефть. У вас налоговая нагрузка, акцизы, сборы, пошлины. Все сбалансировано и все работает. Вам нужно из денежного потока выделить капитальные затраты на замещение убывающих ресурсов, чтобы в будущем продолжать свою деятельность хотя бы в объемах, не меньших, чем сейчас. Больше качать тоже некуда, но нынешние объемы нужно сохранять.

Вы начинаете считать затраты на геологоразведку и добычу традиционной нефти. Ее, может быть, сложнее добывать, но она еще есть и все это отлажено и достаточно рентабельно. Или же вы начинаете полностью переориентироваться на другую сферу — сланцевую добычу. Какой вариант выберете?

Конечно, наши компании выбирают первый вариант, потому что им хватает того, что есть. Планов на десятилетия вперед они не строят. Тем более что государство их не стимулирует и к этому не призывает.

А появление нового технологического направления в какой-либо отрасли возможно только по двум причинам. Это либо частный бизнес, который, рискуя собственными средствами, кидается в эту отрасль, погибает или добивается успеха, либо государственный муж, который на высшем уровне принимает решение развивать или не развивать эту отрасль. Конечно, цена ошибки тут велика, можно что-то упустить. Но можно и оказаться правым. Это покажет только будущее.

У нас такие решения принимаются в Кремле, поэтому других способов развития сланцевой отрасли нет. Сейчас было принято решение эту отрасль не развивать. Видимо, потому, что до того, когда у нас кончится вся нефть, и ничего, кроме сланцевой, не останется, далеко.

Конечно, может сложиться и другая ситуация — появится такая дешевая технология добычи сланцевой нефти, что она будет гораздо рентабельней и лучше, чем традиционная. Но пока что этого нет, поэтому и нам не стоит суетиться.

«СП»: — А что насчет прогнозов, что к 2025 году США опередят нас одой только добычей сланцевых нефти и газа?

— Они уже вышли или почти вышли на первое место по объемам добычи нефти. По прогнозам роста, в следующем году Штаты гарантированно выходят на первое место. Но с точки зрения экспорта, на первом месте остается Саудовская Аравия, потому что США — крупнейший в мире потребитель нефти. Им до сих пор приходится очень много импортировать. С учетом этого, я сомневаюсь, что им удастся стать крупными экспортерами. И еще вопрос, насколько этой сланцевой нефти хватит с такими темпами добычи.

У нас пока еще есть запас времени. На самом деле, сланцевой нефти в мире очень много. Например, у того же Китая есть большие запасы. Но она очень глубоко, далеко и ее сложно добывать. И еще неизвестно, оправдаются ли эти вложения, понадобится ли вообще сланцевая нефть в будущем. Может быть, к этому времени все заменит газ или другие источники энергии.