Но вот то, на что они готовы пойти в ходе якобы расследования, иллюстрирует личная история одного украинца, жителя села Снежное в Донбассе Владимира Цемаха. Интервью у него взял недавно журналист агентства "Россия сегодня" Кирилл Вышинский.
Сам Цемах недавно был вызволен из украинского плена в рамках группового обмена, прилетел спецбортом в Москву и уже отсюда вернулся на родину, в Донбасс. Отставной военный. Когда Киев бросил на Донбасс украинскую армию, пошел в добровольцы по своей бывшей военной специальности. В своем селе — Снежном — возглавил противовоздушную оборону.
"Вооружение было две "зэушки" и два переносных зенитно-ракетных комплекса", — вспоминает Владимир Цемах.
"Зэушка" — это зенитная установка, два ствола. Стреляет не ракетами. И два переносных зенитных ракетных комплекса. Да, ракета, но очень легкая. Переносит ее один человек на плече. Не "Бук". Но Цемах противовоздушную оборону — со смекалкой — усилил: "Я перепугал их авиацию. Ведь они один раз пролетали — и все. Больше в районе села Снежное самолеты не летали. Потому что я попросил у ребят, мне привезли трубы пустые. Мы их набили песком, из жерди сделали пусковые механизмы, покрасили. Ходили и показывали, что у нас действительно есть ПЗРК. И очень много. Хотя реально — две "зэушки", два ПЗРК. И вот держали оборону для такой территории. Это просто название у меня было, что я — начальник ПВО. Даже взводом сложно назвать по большому счету", — отметил Цемах.
Но "командир ПВО" звучит. Тогда горячие головы в Киеве решили Цемаха выкрасть, накачать специальными веществами и заставить сказать то, что нужно, подтвердив обвинения России. Вообще само по себе это – преступление, похищение человека. Фабрикация ложных показаний — тоже преступление. Накачка против воли мощными транквилизаторами — преступление. Пока переправляли на свою сторону, прикрылись своим же минометным огнем, где убили своих же, — преступление.
Владимира Цемаха 27 июля выкрали прямо в Снежном. "Два человека были. С той стороны произвели минометный обстрел. Меня начали везти на коляске. Я так и не понял, там в ответ наши начали уже стрелять. Но мне кажется, эти два человека подорвались на своих же минах. Кажется, это было до обстрела. Ну, состояние, сами понимаете, под транквилизаторами. Я иногда окружающую действительность не очень хорошо воспринимал. Пересидели мы этот обстрел. Потом — мешок на голову. В подвале меня продержали минут двадцать", — рассказал Цемах.
- Это на той стороне или здесь?
- На той стороне. Там буквально через ручей — их позиция, там недалеко получается. С мешком на голове пробежали с полкилометра, наверное, до микроавтобуса. Давление померили — 190 на 110. Сказали, здоровый, нормально. Перебинтовали и отправили на микроавтобусе сразу в Киев.
- А через линию разграничения вас перевозили в коляске? Что там было?
- До ручья — в коляске, а там уже просто поставили на ноги. Ноги подгибались, меня попридержали, толкнули в спину, я тем в руки упал, да и все.
- То есть вы ходить не могли?
- Ноги подгибались. Когда меня сажали на это кресло-каталку, я не смог сам ногу поставить на ступеньку. Мне поднимали ноги.
- Почему?
- Ну, не мог. Нога приподнималась сантиметров на пять, не больше.
- А почему вы так себя чувствовали? Что произошло?
- Два транквилизатора они мне вкололи: один – дома, второй — перед Донецком.
- А в Киев вас в каком состоянии привезли?
- Да, я отходил, наверное, еще неделю после этого. Я не привык к таким препаратам.
Владимира Цемаха содержали в жутких условиях. Например, первые две недели в камере-одиночке он не мог выпросить даже кусок мыла. Его наперед объявили главным свидетелем по делу о сбитом "Боинге", а в нарушение тайны следствия тут же выложили его документы на сайте Bellingcat: якобы расследователи, но, по сути, подельники в американских спецоперациях. Допрашивали, порой без адвоката, угрожая пожизненным сроком и предлагая сказать то, что нужно.
- Как проходили допросы?
- Если приезжали австралийцы и голландцы, то в помещениях СИЗО. А если проводили следователи, везли в комитет к себе, — вспоминает Цемах.
- Применяли полиграф?
- Нет. Не было. Но особенно представитель Генпрокуратуры почему-то меня очень "любил", постоянно меня пугал пожизненным заключением. Но вот что интересно. Когда второй допрос, кажется, был, то видно было, что представители австралийской стороны или голландской воспитывались в наших славянских семьях. Потому что представитель Голландии Ара Хатарян, кажется, так его фамилия. Вроде армянин, но владеет языком исключительно. Речь без акцента. Великолепно знал язык. Представитель Австралии Сергей — то или эмигрант, то ли воспитывался в нашей семье. Тоже владеет хорошо языком. Перед допросом как раз присутствовал этот Ара. Представитель Генпрокуратуры при нем говорит мне: тебе не обмен, тебе только пожизненно светит, но очень много будет зависеть оттого, какие ты дашь ответы этим товарищам. И тут же включается камера — стандартная процедура. "Вам угрозы были?" – спросили они. Я говорю, если пожизненное заключение — это не угроза, то вообще ничего не было, все нормально, все хорошо.
- Вы относитесь к этому с юмором, хотя, конечно, веселиться в тот момент не приходилось.
- Я — человек военный.
Реально Владимир Цемах ничего специфичного о крушении малайзийского "Боинга" не знал.
- Что вы вообще знали тогда про этот сбитый "Боинг"?
- Как и все, — сказал Цемах. — Что населению было известно, то и мне. Я узнал или вечером, или даже на следующий день о том, что произошло.
Это не нравилось. И представители Австралии и Голландии участвовали в искусственном конструировании дела. Преступление, проливающее свет на особенности следствия по "Боингу" и на то, сколь далеко готовы пойти Голландия и Австралия в этой истории вместе с Украиной. Понимаю, почему Малайзия официально высказывает недоверие к объективности идущего расследования и призывает подключить к нему Россию. Ведь пока ни о какой беспристрастности речи нет.
Пример Владимира Цемаха — яркое тому доказательство. И уж если они так цеплялись за Цемаха и шли на преступления, то не говорит ли это о том, что у следствия нет нужных доказательств и их тогда нужно сконструировать даже преступно?
Но Цемаха не только кололи, били и пугали. Его, конечно же, хотели еще и купить.
- Давили на вас?
- Предлагали программу защиты свидетелей, гражданство, домик в Голландии почему-то. Почему не в Австралии — это меня удивило. Я торговаться не стал, — сказал Цемах.
- Может быть, в Голландии бы пожили?
- Нет, я где родился, там и пригодился. Если я их Хабаровска сюда вернулся... Мне ближе все-таки родные места. Мне предлагали в 2014 году квартиру в Москве. У моего солдата-афганца стояла пустая. Говорит, плати коммуналку, живи. Но как я мог бросить? Тут же старики остаются, дети. Бежать — это всегда просто.
Ну, а что теперь сам Цемах?
- А вы готовы вообще говорить в суде о том, что с вами произошло? О похищении, транквилизаторах, насильственном удержании, допросах? В международные суды собираетесь обращаться?
- Рассматриваю такую возможность, — отметил Владимир Цемах.
