Как правило, на подобные запреты крестьяне всегда отвечали массовым забоем скота. Но с первого февраля, мясо выращенных в домашних хозяйствах свинок, коровок и прочей живности также продать будет невозможно. Так что, хоть убивай их, хоть дальше корми, но есть из мясо и пить их молоко можно будет только лично. Ещё можешь угостить соседей, но бесплатно, иначе у тебя окажется нелегальное заведение общепита.
Надо ещё заметить, что в обязательствах Украины по соглашению об ассоциации с ЕС действует запрет на продажу солений, варений, грибов и прочей плодоовощной продукции кустарного изготовления. В целом крестьянам полностью перекрывают традиционные источники дохода большинства хозяйств.
Дело в том, что относительно небольшое число мелких фермеров на Украине сеет на продажу зерновые или бахчевые культуры. В основном это прерогатива крупных агрохолдингов, неформально владеющих большей частью украинских земель. Подавляющее большинство украинских крестьян выживает именно за счёт торговли продукцией с приусадебных участков. Их кормят свинки, птица, огороды и сады. Теперь всё это под запретом. 70-80% сельских жителей, а их на Украине в 2014 году было более 14 миллионов (и с тех пор количество существенно не уменьшилось) лишаются средств к существованию.
Это привет тем в России и на Украине, кто до последнего времени утверждал, что земли там богатые — люди всегда с огородов прокормятся. Уже не прокормятся. Наоборот, ситуация стимулирует быструю окончательную маргинализацию села и массовый жителей исход в города. Речь может идти примерно о половине наличного сельского населения (8 миллионов «лишних людей»).
Впрочем, об этом село предупреждали задолго до переворота. Как только стали известны базовые обязательства Украины по соглашению об ассоциации, стало ясно, что они выписаны таким образом, чтобы производить сельскохозяйственную продукцию могли только крупные агрохолдинги, ориентированные на зарубежные рынки. Полунищее большинство крестьян просто было не в состоянии выполнить требования европейских технических регламентов. А без этого их продукция попадала под запрет не только на европейских рынках (где они отродясь своим салом не торговали), но и на внутреннем украинском рынке.
Как было сказано выше, «неорганизованные» (не ушедшие в батраки к агрохолдингам крестьяне) становятся банкротами и будут вынуждены покинуть свои дома в поисках работы. Уйти из села им придётся потому, что ещё по расчётам начала 2010 годов, которые проводили украинские и европейские специалисты, потребность крупных агрохолдингов в рабочих местах колеблется в районе 2-2,5 миллиона человек. С семьями это 6-6,5 миллионов человек. Следовательно, 8 из наличных 14 миллионов крестьян выжить в деревне не могут.
При этом надо иметь в виду, что, в отличие от ситуации 2013-2014 года, города уже оказались поражены массовой безработицей. Сейчас 14 миллионов крестьян — это примерно половина наличного населения Украины, а ещё четыре года они составляли только чуть больше трети общего населения. Изменение соотношения при сохранении численности сельского населения произошло из-за массовой эмиграции ищущих работу горожан.
Таким образом, поскольку города Украины не в состоянии обеспечить работой уже имеющееся население, «лишним людям» села (порядка 8 миллионов человек) придётся искать работу за пределами страны (или ускоренно вымирать от нищеты и антисоциального образа жизни). Их земельные наделы станут последним активом, продав который они могут получить хоть какой-то стартовый капитал для начала новой жизни.
Но даже нормально продать свою землю они будут не в состоянии. Украинские коммунисты и социалисты, вместе с олигархическими партиями двадцать лет блокировали снятие моратория на продажу земель сельскохозяйственного назначения. Они мотивировали это «заботой о крестьянстве». Иначе, мол приедут иностранцы и всю землю скупят. На деле агрохолдинги (как с украинским, так и с иностранным капиталом) легко обходили этот запрет, беря участки в так называемую «аренду».
Эта аренда была продажей за бесценок, после которой бывшие собственники земли становились бесправными батраками агрохолдингов. Но всё, что можно было таким образом скупить давно скуплено, а крестьяне в целом довольно неохотно покидали село, цепляясь за родительский дом и землю, как за признак стабильности. Не помогало ни закрытие школ, библиотек, больниц и фельдшерских пунктов в сёлах, ни прекращение их транспортного обслуживания.
И вот украинские олигархи, с помощью своих европейских собратьев, нанесли украинскому крестьянству последний смертельный удар. Не имея возможности ни прокормиться со своей земли, ни продать её, они будут вынуждены отдавать её агрохолдингам за бесценок, навсегда покидая не только родной дом, но, в большинстве случаев, и страну. Кому «повезёт» будет батрачить не в Польше, а в родном селе, но таких будут единицы.
Вслед за столицей и другими крупными городами страны, быстро превращаемыми майданом в стойбища диких кочевников, та же судьба ждёт и украинские сёла. Разница лишь в том, что сёла превращаются в феодальные владения оседлых земледельцев.
