Вечером во вторник пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков заявил, что Москва не грозит Анкаре военными последствиями за атаку на российский бомбардировщик Су-24. При этом, по его словам, последствия «после таких недружественных действий турецкой стороны» неизбежны.

Ранее в этот день президент России Владимир Путин, комментируя атаку на самолет, назвал ее «ударом в спину со стороны пособников террористов». По его словам, уничтожение бомбардировщика будет иметь самые серьезные последствия для отношений между Москвой и Анкарой.

В частности, через некоторое время глава МИД РФ Сергей Лавров рекомендовал россиянам воздержаться от поездок в Турцию. Это связано с террористической угрозой.

Фронтовой бомбардировщик Су-24 из состава российской авиагруппы в Сирии был атакован утром 24 ноября парой турецких истребителей F-16 и сбит ракетой «воздух-воздух». Машина упала на севере Сирии, около сирийско-турецкой границы, в районе турецкого города Яйладагы (провинция Хатай).

Турецкие военные утверждают, что самолет вторгся в воздушное пространство Турции и не реагировал на неоднократные предупреждения. Минобороны России сообщило, что бомбардировщик находился в воздушном пространстве Сирии. Президент Путин указал, что самолет был атакован в километре от турецкой границы и упал в четырех километрах от нее.

Он заявил, что трагедия с самолетом будут иметь последствия для отношения Москвы и Анкары. Как сообщили в Минобороны РФ, анализ данных объективного контроля однозначно показал, что российский Су-24 не нарушал воздушное пространство Турции.

Воздушный патруль
Заведующий отделом евразийской интеграции и развития ШОС Института стран СНГ, военный эксперт Владимир Евсеев считает, что Россия в ответ на инцидент со своим самолетом может начать патрулирование турецко-сирийской границы.

«Любое вторжение в воздушное пространство Сирии, как и перемещение турецких войск на сирийскую территорию, в таком случае, может быть расценено как вторжение. При таком развитии событий возможности Турции влиять на сирийских курдов будут крайне ограничены», — сказал Евсеев РИА Новости.

«Если Анкара и дальше будет проводить различного рода акции спецназа против курдов, допускать обстрелы, Россия будет вынуждена поставить сирийским курдам оружие, обеспечить их системами ПВО, либо развернуть ПВО с захватом этой территории. Турция начала чрезвычайно опасную игру, потому что Россия может достаточно эффективно организовать оборону и совершенно не факт, что турки от этого что-то выиграют», — сказал он.

По его словам, Россия будет серьезно рассматривать вопрос о возможности расширения помощи сирийским курдам и предоставления им оружия.

В настоящее время курды в Ираке и Сирии ведут вооруженную борьбу с ИГИЛ*. В Ираке они периодически получают военную помощь от США и их союзников, а также от России по запросу официального Багдада.

Турция, на территории которой проживают несколько миллионов курдов, считает, что сирийская курдская партия «Демократический союз» связана с Рабочей партией Курдистана (РПК), которую Анкара считает террористической организацией.

Евсеев убежден, что в нынешних условиях невозможен визит в Россию на Совет сотрудничества высшего уровня в середине декабря президента Турции Тайипа Эрдогана.

«Турция дважды за последнее время нарушила воздушное пространство Армении, в случае повторения подобного рода событий Россия может принять решение на уничтожение турецких самолетов на территории Армении», — сказал Евсеев.

По словам эксперта, Турция практически изобличила себя как спонсор ИГИЛ и других радикальных организаций:

Может ли Турция, поддерживая радикалов исламистов, находиться в составе НАТО? Косвенно она подставила США как своего союзника и весь северо-атлантический альянс.
Месть за нефть
По мнению старшего научного сотрудника ИМЭМО РАН, эксперта РСМД Виктора Надеина-Раевского, инцидент с российским истребителем Су-24 — явная провокация со стороны Турции, которая может таким образом мстить за уничтожаемые российской авиацией объекты нефтяной инфраструктуры ИГИЛ.

«Несмотря на соглашение с американцами, а следовательно с их союзниками Турцией, о предотвращении подобных инцидентов, они сбили самолет. Это делается для того, чтобы поддержать торговлю (нефтью с террористами — ред.). Видимо, хотят отомстить за уничтоженные нефтяные цистерны. Я бы этого не исключил, потому что турки — народ торговый и для них все это принципиально важно», — сказал Раевский.

Эксперт отметил, что экспорт нефти, поставляемой ИГИЛ через турецкую территорию, идет давно:

ИГИЛ захватило и сами месторождения и средства доставки нефти, цистерны, которыми нефть доставляется через территорию Турции и Иордании. При этом, ИГИЛ продает нефть в два раза дешевле. Конечно, Турции это выгодно. Как бы турецкое правительство не отрицало, но широкие слои принимают эту нефть, оплачивают ее и тем самым усиливают позиции ИГИЛ.
«Самолет упал в четырех километрах от турецкой границы, а ракета в него попала, когда он был в километре от турецкой границы. То есть явная провокация с турецкой стороны», — подчеркнул специалист.

Комментируя возможные осложнения российско-турецких отношений из-за инцидента с российским истребителем, эксперт сказал, что последствия могут коснуться многих энергетических проектов между Москвой и Анкарой.

«Сейчас много призывов к тому, чтобы перестать торговать, покончить с энергоотношениями. Говорить легко, но мы очень подвязаны на эти проекты, как и они на нас. Пятьдесят процентов потребляемого Турцией газа — это российский», — подчеркнул он.

У нас не было оружия. К сожалению. Были биты, палки. Привезли десяток или дюжину сапёрных лопаток. Травматические пистолеты, возможно, были. Кроме того, нужно сказать, что среди нас были «засланные казачки» — провокаторы. Просматривая видео событий на Греческой площади, в частности, стрельбу очередями из автомата, хочется отметить такие моменты. Напротив стрелка находится Горсад, там кафе, деревья и здания за ним. Если бы патроны были боевые, ни одна пуля бы не ушла в небо, они бы застряли в деревьях и в зданиях, что легко позволило бы их выковырять и предъявить. Раз этого не было сделано, значит, и патроны были не боевые, а холостые.

— Действительно ли на толпу ультрас напали ваши люди?

— Несколько лиц знакомых я увидел. Но это были люди из тех организаций, что поддались на уговоры губернатора и накануне съехали с Куликова поля в район 411-й батареи. Кроме того, там было очень много провокаторов. Отдельно хочется сказать о красных ленточках на рукавах «антимайдановцев». Дело в том, что у нас идентификационным знаком была георгиевская лента, нам дополнительный знак не нужен был. А вот «засланным казачкам» такой знак был необходим, чтобы свои не грохнули. Кстати, один раз я видел на кадрах видео с такими же красными лентами охранников, которые сопровождали генерала Кульчицкого, которого сбили в вертолёте под Славянском.

— Правда ли, что погибших было 48 человек?

— Думаю, что больше. К тому же 50 и больше погибших — это уже геноцид. Вот цифру «48» и подогнали под это дело.

— Сколько людей было на Куликовом поле перед подходом «правосеков»?

— Думаю, что человек 500.

— Почему пошли в здание? Почему не разбежались?

— Кто хотел уйти — тот ушёл. Другие приходили в последнюю минуту, причём не активисты, а простые одесситы. Не ушли потому, что была твёрдая убеждённость, что на тот момент тут проходит линия фронта между Добром и Злом, что это наша Куликовская битва.

— Из числа погибших знал ли кого-то лично?

— Знал. Поэтов Вадима Негатурова и Виктора Гунна. Очень больно потом, на жутких фото, видео обгоревших тел, узнавать своих друзей. Потом, когда я смотрел видео, я понял, что Вадим Негатуров погиб на моих глазах. Я видел, когда во внутренний дворик выпрыгивали и выпадали люди, и им проламывали головы. Когда я потом смотрел видео, я понял, что там был Вадим Негатуров.

— Почему они говорят, что вы там готовили жидкость для поджигания?

— Ну им же надо что-то говорить…

— Вы входили в это здание до того?

— Я лично хорошо знал это здание, бывал в нём раньше по делам. А куликовцы никак не использовали это здание. Мы, вообще, вошли в него за 20 минут до подхода «правосеков». Мы использовали его для укрытия и обороны, потому что понимали, что лагерь нам не удержать. Мы предполагали, что будет что-то по типу обороны средневековой крепости, только вместо мечей — палки.

— Как оказалось столько погибших в подвале?

— Мы о подвале даже не думали в тот момент. Я лично знал, что это здание проектировалось и строилось как обком партии, и там обязательно должно было быть бомбоубежище. Но в каком оно состоянии было, я понятия не имел. Нам и в голову не пришло искать его, не до того было. Что касается тел куликовцев в подвале, «правосеки» после того, как был погашен пожар, и до момента, как начала работать милиция и проводиться следственные действия, хозяйничали в здании несколько часов.

— Могли остаться выжившие куликовцы, спрятавшись в каких-либо укромных местах в здании?

— Да. Мой товарищ спрятался на крыше левого крыла. Ему были видны окна последних этажей, выходящие во дворик. Он насчитал 70 пистолетных выстрелов! То есть там происходила зачистка.

— Куда вышел ты?

— Я оказался блокирован на лестнице правого крыла. Нас было около 30 человек, мужчин и женщин. Было сильное задымление. К тому же «правосеки» пришли к нам на лестницу сверху, с верхних этажей. Пожарники приставили лестницу к окну, и мы все спустились. Женщины разбежались, их не трогали. А мужчин стали избивать и даже убивать. Нас милиционеры выхватывали из их рук, грузили в автозак и увозили в райотдел милиции.

— Это была спонтанная реакция толпы или спланированная акция?

— Акция была не спонтанная. Это не была неуправляемая толпа, разъярившаяся от крови на Греческой. Нет! Это была очень управляема толпа! Я это заметил даже тогда, несмотря на своё шоковое состояние. Во дворике бегали 8–10 «правосеков» под руководством человека, которого я позже увидел на видео с сотником Мыколой на блокпосту под Одессой, когда Парубий выдавал им бронежилеты. И этому человеку в том числе, и Парубий пожимал этому человеку руку. Через день эти люди руководят убийством. То есть связь самая очевидная — председатель Совета национальной безопасности Украины Парубий «благословляет» накануне «правосеков» на убийство. Это была акция устрашения фашистского государства.

— Пытались ли выжившие куликовцы для себя выяснять истину?

— Да, конечно! Сами понимаете, для нас всех участников тогда это было главным событием в жизни. Горьким, тяжёлым. Причём, это было нашим поражением, как ни крути. Мы это переживали. Но мы оказались разрозненными — кто арестован, кто где. Телефоны мы все свои повыбрасывали, потому что знали, что по телефонам нас могут отследить. Долго опять налаживали и восстанавливали связи. И, естественно, каждый пытался всё это осмыслить. Мы хотели всё знать об этом событии, только сидели в интернете и вылавливали всё видео, которое доступно. Потом, по прошествии месяца, начали общаться — перемещаться по городу, собираться. В том числе и на Куликовом поле мы тихонечко собирались, в сторонке от основной толпы — мы, которые были в здании, обсуждали, каждый свою историю рассказывал, кто как спасся. Естественно, мы обменивались этой информацией и пытались понять…

— Была ли потом создана некая структура, которая могла бы организовать вас ещё раз? Или вы поняли, что не дадут?

— Мы поняли, что в Одессе не дадут. Пытались, конечно, самоорганизоваться. Но общее состояние, настрой каждого и всех людей, кто не сдался и не залез в свою раковину, — что нельзя больше без оружия, так неорганизованно подставляться. Много людей, которые говорят: «Да, я готов идти бороться с оружием в руках. Но не так, как на Куликовом поле».

— На сегодняшний день, что будет с Одессой? На чью сторону встанет Одесса, если сама будет выбирать свой путь?

— Встанет на нашу сторону, в этом я не сомневаюсь. Но, по моему личному мнению, всех одесситов можно разделить на несколько групп. Ну, одна из них — это те, которых даже одесситами нельзя назвать. Это приезжие «правосеки».

— Их много?

— Скажем так: они громкие, поэтому кажется, что их много.

— Хорошее определение!

— Я же общаюсь со многими одесситами. И я не один раз слышал, что «правосеки» очень боятся. Таксисты, которые везли на вокзал «правосеков» (у них же тоже там какая-то ротация происходит), рассказывали, что те уезжали из Одессы с большим облегчением. Подспудно они боятся. Несмотря на то, что ни один из них ещё не погиб в Одессе. Ни один! Взрывы и это всё — и ни один из них не погиб!

Но эту ауру в Одессе они чувствуют, понимают. И боятся. Так вот, всех одесситов я бы разделил на несколько групп. Первая — процентов 5–10. Это те, кто верит киевской власти — майданутые, скажем так… Они будут верить до последнего… Процентов 20–30 — это активные, они готовы к активной борьбе. Остальная масса — пассивные, они, как обыватели, запуганы. В душе они наши, но они не готовы бороться. Они готовы терпеть фашистов, но только чтобы не нарушили их покой.