А инопланетяне где? Помните, слово-то какое было — НЛО! Постоянно прилетали, на полях рисовали, похищали и анально зондировали сорокалетних девственников, коров крали, бухгалтерш возили на Альдебаран, и там они получали способность лечить руками и заговаривать детский крем, чем, вернувшись на родину, и зарабатывали себе на хлеб насущный. Во жизнь была!

А теперь где это все? Где безумные контактеры, где мутные фотокарточки светящихся шаров в ночном небе в каждом выпуске новостей? Где вот эти вот, леденящие душу истории: Был обычный, будничный вечер, я поела селедки с картошечкой, выпила три стакана чая с молоком и уже собиралась лечь спать, как делают все добрые люди после подобных упражнений, но вдруг заметила за окном спальни странный свет и услышала голос, зовущий меня: "Наталья Вениаминовна, подойдите, мы — ваши братья по разуму и вы избранная. Приглашаем вас на борт корабля!"

Куда все это подевалось-то?

Барабашка ещё был — помню это слово лютое. Натурально в газете писали, что, так мол и так — постукивает, сволочуга, и банки с крупой местами меняет! Ходит по ночам по кухне и стукает!

Йети постоянно по лесам бегал. Воооот такенные следы оставлял! Туристов пугал. Выл ночами и терся волосатой спиной о вековечные кедры, оставляя на них клочья нечеловеческой шерсти. Огромадный гипсовый слепок следа Юрий Сенкевич лично показывал с экрана. Многие, кстати, верили.

А сейчас новости почитаешь — срам же один. Ни треугольников, ни пришельцев, ни снежного человека, ни Лохнесского, мать его, чудовища. Одни санкции, новые инициативы депутатов, какая-то певица покакала, три фотокарточки котиков и цены на ЖКХ опять маленько подрастут, но это ничего, нам только на пользу. Все. Никакой романтики, никакой щемящей душу тайны. Тьфу!

© Яков Коган

— Думаю, штуки три...или десять, — тоже начала загибать пальцы Наташка. — Если хочешь, я тебе помогу.

С первыми петухами Наташка стояла на пороге Зойкиного дома. Необъятная тётя Маша, мать семейства, искренне обрадовалась ранней гостье. Она суетилась у печки и расспрашивала Наташку про родителей. Девочка что-то мямлила невпопад, думая лишь о том, что в трусах Зойкиной мамы, должно быть, куда больше резинки, чем в белье её подружки.

Эта мысль не давала покоя. Пришлось делегировать ее Зойке. А уж она-то смекнула, что к чему, и притащила в укромный угол не только свои манатки, но мамкины панталоны, батины семейки и ситчик сестры.

Девчонки быстро распотрошили барахлишко, извлекли заветные резинки и связали их в одну, чтобы, наконец, выйти во двор и попрыгать. Наташка скакала с упоением, задевая коленями уши. Тётя Маша, глядя на неё из окна тайком крестилась, переживая, как бы от радости девчонка не отдала Богу душу.

Зойка же никак не могла поймать Наташкину нирвану. Ей всё время приходилось придерживать труханы руками, так как без поддержки предатели ползли вниз. Откровенно говоря, Зойка не то что прыгать, она и ходить-то теперь не могла. Исподнее то и дело тянулось к земле, падало к ногам ненужной тряпочкой, а игра теряла всякую привлекательность.

— Ладно, — вздохнула Наташка, — идём искупаемся что ли? Жарко...

День, и правда, был очень тёплым. Поэтому, прихватив с собой тётьМашиных пирожков, девчонки двинули к водоёму.

Там подруги долго боролись с течением быстрой реки, а когда выползли на берег, на Зойке не оказалось главного! Её трусы белым флагом ушли на дно. Природа явила миру картину «Рождение Венеры».

Обратно крались окольными тропами. Зойка тянула к коленям подол сарафана и семенила на полусогнутых. Время от времени она уточняла у подруги: «Видно?». Наташка плелась сзади и, приглядываясь к Зойкиному компромату, отрицательно мотала головой.

А дома их уже ждали. Встречали хлебосольно! С советским размахом! Потому что преступление вскрылось почти сразу и парализовало работу в доме. Попрыгуньи ещё два дня вдевали резинку в законные места, кололи пальцы и без конца причитали: «Допрыгались!».

Автор: Алена Кривошеева

Книгу. Ага. А чё не пластинку лютневой музыки шестнадцатого века - тоже охренеть повод.
Проходи, говорю, раздевайся, ложись, здравствуй. Шутка.
Там на полочке где-то лежит. Одна во всём доме, ты ж знаешь, я кроме инструкции к шампуню ничего не читаю. Собственно ты сам мне об этом уходя и сказал, а я запомнила, заучила, о мудрейший.
Поплелся в комнату, зашуршал там чем-то, хотя чем там шуршать, это ж не уборная. Вышел с книгой, стоит, смотрит на меня многозначительно.

Я говорю, уже уходишь, даже чаю не попьешь. Это, кстати, не вопрос был, а утверждение. А он, мол ну чё ты, чё ты. Налей кофе, пожалуйста, не чужие же люди, на улице промозгло, я замёрз.
Я говорю, ладно, в память о сладостных секундах опрокину сахарницу в банку с кофе, ты ж по такому рецепту его готовишь.
Сидит, цедит, стучит ложечкой по краю кружки, аж стол ходуном ходит. И ещё вздыхает так красноречиво - театрально, как-будто корова, на убой идет. Взгляд с поволокой, знаю я этот взгляд.

Он, видимо, думал, что я сходу, по старой мышечной памяти повторю сценарий его любимых немецких фильмов.

Как-то краем глаза видела сюжет, что его увлек. Зашла в комнату, а он спиной сидит, расслабился. На экране ноута стол, на столе накрыта скатерть- самобранка, она же дама пышногрудая. У меня то по сиськам год был неурожайный, засушливый был год. Взошло не всё и не у всех. А тут такое богатство колышется, семь баллов по девятибальной шкале землетрясений.

Ясно-понятно пацан залип. Я бы тоже залипла, а я и залипла. Стою, смотрю, когда ж наконец герои поженятся и кучу детишек нарожают.
А они нет. Так только, вприглядку и вприщуп пообщались и никакого Мендельсона. Грустное кино. Но моему эксу понравилось, он такие выразительные глаза сделал, когда я его легонечко  рукой по спине похлопала.
Но рука по спине это ж не кувалда по затылку, на нее матом откликаться не надо.

Короче слушала я слушала, как он ложечкой пытается проломить кружку, да и говорю, что Моля нацелился передать привет твоему второму ботинку. Левому. Тот как раз неопривеченный остался. Ты, родной, ждать будешь, пока он перформанс оформит или таки заберёшь книгу и уйдешь в сторону счастья. То есть нахуй от меня, как и обещал?
Вскочил. Зафыркал.
Дура ты, говорит, и кот твой дурак, на тебя похожий, с ним тебе только и жить. И кофе невкусный и сиськи маленькие.
Неожиданное реноме.
Обожаю акынов.
Обулся в пока сухое, выскочил за дверь. Обратно в свой правильный Космос из черных дыр.
Книгу только оставил, так торопился.
Ну ниче-ниче. Моля ходит пописать регулярно, а у нас была самая читающая страна в мире.

(с) Полина Иголкина