Для россиян тот год надолго запомнился четырехкратной девальвацией рубля, потерей сбережений в банках и галопирующей инфляцией.

По мнению эксперта группы исследований и прогнозирования АКРА Дмитрия Куликова, кризис 1998 года по величине спровоцировавших его шоков был сопоставим с последними двумя (2008 и 2014–2015 годов), но ощущался более остро, потому что «застал общество в разгар постсоветской трансформации», и многие оказались к нему не готовы.

«С тех пор экономика изменилась значительно, появились более сложные и цивилизованные рыночные институты.

Это видно по тому, как снизилась доля теневой экономики (по разным оценкам, примерно с 40% до 10–15%) и безработица, вновь были запущены выпавшие после распада производственных цепочек мощности в промышленности, кардинально снизилась инфляция», — сказал Куликов РИА Новости.

Низкий долг как запас прочности
Советник Института современного развития Никита Масленников считает, что российские власти сделали выводы из кризиса 1998 года. Уровень внешнего госдолга за последние годы существенно снизился, Минфин намного жестче регулирует и политику внутренних заимствований.

«Я не вижу никаких рисков суверенного дефолта в ближайшей перспективе, потому что им просто не с чего взяться. Объем внешнего долга достаточно небольшой, корпоративный — повыше, но тоже под эффективным управлением», — уверен Масленников.

«По долговым обязательствам государство сейчас, действительно, имеет хороший запас прочности. Более низкая инфляция снизила процентные ставки и увеличила емкость внутреннего долгового рынка.

Долг сейчас существенно более долгосрочный и более рублевый (у бюджетов всех уровней — порядка 80% в рублях, хотя ранее доля могла падать и до 20%). Это значит, что все заемщики, не только государство, находятся под существенно меньшим валютным риском», — пояснил Куликов.

Согласно последним данным Счетной палаты, объем государственного внутреннего долга РФ по состоянию на 1 июля 2018 года составил 8,9 триллиона рублей, внешнего долга — 50,9 миллиарда долларов, общий объем расходов на обслуживание госдолга за первое полугодие составил 383,5 миллиарда рублей.

«Доля процентных расходов федерального бюджета (на обслуживание долга — прим. ред.) упала с 30% в 1997 году до 3–4% сейчас», — посчитал Куликов.

Кроме того, по его словам, объем накопленных международных резервов в 458 миллиардов долларов покрывает 80% внешнего долга РФ — государственного и корпоративного.

Риски для компаний
По мнению директора института «Центр развития» НИУ «Высшая школа экономики» Натальи Акиндиновой, зависимость российских частных компаний от внешнего долга остается высокой.

«Конечно, в течение 2000-х годов размер внешнего государственного долга сильно снизился и с тех пор находится на минимальных уровнях. Но, с другой стороны, зависимость наших компаний от внешнего долга остается достаточно большой.

Поэтому санкции, которые были введены в 2014 году и дальнейшие их волны, направленные на сокращение доступа к рефинансированию внешнего долга компаний, они были достаточно чувствительны», — говорит она.

При этом последствия возможных новых санкций со стороны США в отношении российского госдолга будут хоть и негативными, но ограниченными по масштабам, полагают эксперты.

«Ограничение вложений в новый долг для американских резидентов — это, в первую очередь, некоторый рост стоимости заимствований для государства.

В худшем случае оцениваем этот эффект в 0,5 процентного пункта (для стоимости заимствований — прим. ред.) без учета действия других возможных каналов санкций и если ограничены только американские резиденты», — отметил Куликов.

Подушка безопасности бюджета
Профессор факультета экономических наук ВШЭ Олег Вьюгин, занимавший в 1998 году пост замминистра финансов, называет в числе ключевых итогов кризиса переход государства к более взвешенным расходам.

«Пришло понимание необходимости осторожной бюджетной политики: нужно ограничение дефицита, а лучше вообще без него», — вспоминает он.

Масленников также отмечает, что этот урок власти извлекли достаточно быстро: правительство Евгения Примакова уже на 1999 год смогло провести фактически бездефицитный бюджет.

«С этого факта собственно и началась современная финансовая история России, уже более стабильная, взвешенная», — указал экономист.

Необходимость страховки экономики страны от колебаний цен на нефть — еще один вывод кризисного 1998 года.

«Власти в итоге поняли, что надо как-то от цены на нефть защищаться, и, в конечном счете, это привело к тому, что создали сначала Стабилизационный фонд, потом разделили его на Резервный фонд и ФНБ, стали сверхдоходы от цен на нефть откладывать», — напомнил Вьюгин.

Созданный в 2004 году Стабфонд помог России пережить глобальный кризис 2008 года, из него правительство финансировало меры поддержки промышленности и населения, а в кризис 2014–2015 года резервы помогли покрыть дефицит бюджета.

«Опыт кризисов привел к тому, что появился механизм бюджетного правила, сдерживающий от чрезмерного использования государством конъюнктурных доходов и долгового финансирования», — отмечает Куликов.

Сформированная подушка безопасности сегодня позволяет России в условиях санкционного давления и глобальных торговых войн чувствовать себя относительно спокойно. Однако, несмотря на то что власти осознали необходимость отхода от сырьевой модели, фактически за 20 лет мало что удалось изменить в структуре экономики, полагают эксперты.

«Политика структурной перестройки, она не достигла пока успеха. Мы все знаем, что наша экономика по-прежнему зависит от экспорта нефти и газа, и в этом смысле еще пока не всё нам удалось реализовать», — считает Акиндинова.